В «Аргументах и фактах» (1993, 19, с. 12) на вопрос «Кто был самым жестоким палачом в истории КГБ?» сотрудник безопасности отвечает: «В чекистской среде им считают Софью Оскаровну Гертнер, в 19301938 гг. работавшую следователем Ленинградского управления НКВД и имевшую среди коллег и заключенных ГУЛАГа кличку Сонька Золотая Ножка". Первым наставником Соньки" был Яков Меклер, ленинградский чекист, за особо зверские методы допроса получивший кличку Мясник". Гертнер изобрела свой метод пытки: привязывала допрашиваемого за руки и ноги к столу и со всего размаха била несколько раз туфелькой по мужскому достоинству" Умерла Гертнер в Ленинграде в возрасте 78 лет».
Два «мягких» эпизода из моей жизни.
Капитан-наставник по военно-морской подготовке (назовем его Виктор Ильич) работал в нашей организации много лет и был весьма уважаемым на флоте человеком. Он выходил в море, организовывал учения на судах, делал проверки с чисто еврейской принципиальностью. Правда, не хотел признаваться, что он еврей, и всегда говорил: «Мы из Молдавии», но ни разу, надо отдать должное, не сказал: «Я молдаванин».
Мы были дружны с ним, вернее сказать, уважали друг друга. Он часто засиживался у меня на транспортном судне «Кенгарагс». Однажды вечером за бутылкой виски он поведал грустную и в то же время страшную (для моего восприятия) историю. В. И. был блестящим военно-морским офицером (его слова), кажется, в звании капитан-лейтенанта. В морозный вечер он находился в патруле с двумя матросами срочной службы. Недалеко от торгового порта пьяный мужчина стал придираться к В. И., произошла стычка. Поскользнувшись, В. И. упал, а пьяный ударил его ботинком в лицо, выбил зубы и побежал. (В. И. показал мне несколько металлических зубов во рту на месте выбитых.) «Я был в таком аффекте, что лежа расстегнул кобуру, вытащил пистолет и выстрелил несколько раз в убегающего».
И убил его. Был суд. Я не спрашивал о приговоре, но ясное дело, что из Военно-морского флота его убрали. Позже, когда в нашей организации 2-й отдел (военно-морская подготовка) возглавил 70-летний еврей Гордин, В. И. был принят туда капитаном-наставником. (Во время убийства Гордин, капитан 2-го ранга, был главным военно-морским начальником порта Клайпеда.)
Однажды у меня в каюте собралось несколько капитанов. Некоторые из них знали эту историю. «Почему он стрелял по убегающему?» «Потому, сказал Володя
Кирко, умудренный жизнью капитан-орденоносец, что В. И. еврей. Здесь был акт расизма и не более. Неосознанно, только от вошедшего с молоком матери своего расового превосходства, он мог убить любого, обидевшего его» (см. «черные страницы» в начале книги). Но надо отдать В. И. должное: развал-разгром СССР он воспринял очень болезненно, как настоящий патриот.
Эпизод второй. После второго курса мореходки мы, четверо курсантов, были на практике на одном траулере в Северной Атлантике. Самым «мудрым», рассудительным, как шахматист, и умеющим постоять за себя был наш товарищ, еврей. Однажды, не помню из-за чего, мы с ним сцепились. Слово за словом, и дело приняло горячий оборот. До мордобития не дошло, но мой «противник» вдруг схватил острый шкерочный нож, и не знаю, чем бы все закончилось, если бы проходящий мимо наш курсант Толя не сказал мне: «Петя, уступи. Он ведь пырнет тебя». И я уступил ему, еврею, чтобы не быть зарезанным. Позже мы с ним были хорошими друзьями много лет, но эпизод этот не выветрился из памяти.
Река Гуадиана пограничная река между Португалией и Испанией. Границы зачем они? Два братских народа, два схожих языка. Правда, португальский со многими шипящими, как русский; поэтому на улицах я часто оглядывался на разговаривающих португальцев, думая, что слышу русскую речь. Мой афоризм «Нужно убрать границы, религии и юристов (всех, не только Жириновских") и на планете нашей наступит мир и спокойствие». Кажется, Леннон пел об этом.
Река на 25 миль судоходная. Мы шли под мотором, только изредка поднимая грот. Левый берег испанский высокий, без яркой зелени, со многими плантациями оливковых деревьев, листья которых скорее серебристые, чем зеленые. На правом португальском берегу немного больше зелени от апельсиновых рощ, густо усеявших небольшие долины.
Мы стояли у причала небольшого порта Pomarao. 1 мая, как всегда на великие советские праздники, я поднял на левой рее большой красный вымпел с серпом и молотом. Старый немец (его богатая яхта стояла рядом), увидев его, пришел в такую ярость, что готов был убить нас. Видимо, бывший наци.
Фернандо, капитан небольшого круизного судна, коммунист, сказал: «В этой провинции у власти коммунисты. Мы очень рады видеть вашу яхту, с серпом и молотом. А этого фрица-фашиста я выгоню из порта».
Мазагон
Я монтировал коротковолновый радиопередатчик. Это было непросто. Опыта никакого. Все на ощупь, за ошибки расплачивался дополнительными часами работы. Однажды я просидел в закутке при температуре +35 °C около 4 часов, делая проводку кабелей и устанавливая тюнер прибор настройки частот. Закончив работу, мы с Гиной пошли в город за продуктами. Выйдя из магазина с тяжелым рюкзаком, я почувствовал боль в правой части живота. (Когда-то мне удалили желчный пузырь. После такой операции врачи не разрешают выходить в море год. Это было в советское время. А я, потерявший во время болезни 15 кг веса и выглядевший как дистрофик, умудрился выйти капитаном на судне «Бестужево» через месяц, благо медицинскую комиссию прошел задолго до операции. Но это было давно.) Мы торопились домой. Боль усиливалась и стала такой сильной, что пришлось сесть на скамейку. Я стонал, только изредка открывал глаза и видел испуганное лицо Гины. К счастью, через дорогу напротив оказалась аптека. Гина побежала туда. Когда женщина стала замерять пульс, который почти отсутствовал, я уже был без сознания, в коме. Очнулся в машине «скорой помощи» на носилках. Я лежал