Утром 9 мая пограничники высадили всех пассажиров на берег и, после осмотра судна, приступили к их повторной посадке, во время которой из-за плохого учета на борт поднялись 1 108 чел. вместо ожидаемых 800. Это привело к невероятной скученности людей и антисанитарному состоянию в занимаемых ими помещениях. Администрация парохода и рыбокомбинатов, на которые следовали рабочие, попыталась разместить их всех, для чего были установлены дополнительные нары во всех свободных местах.
В восемь часов вечера пароход вышел на рейд для приемки горючего и четырех больших кунгасов. Их погрузка началась ночью и шла до вечера 10 мая. Затем судно двинулось в бухту Находка за углем, несмотря на то, что его можно было получить во Владивостоке. В Находке 600 т угля, необходимые для перехода до Петропавловска, грузили с 11 по 14 мая. Затем пароход, на борту которого находилось громадное число людей, отправился в б. Витязь за водой. Здесь он простоял еще более суток, пока не вышел на Камчатку. На все эти операции ушло восемь суток при том, что продукты питания для пассажиров
были выделены на двадцать пять дней из расчета на 800 чел. В этом также проявилась безответственность владивостокской конторы АКО.
Наконец вечером 16 мая «Эскимос» снялся в Петропавловск. Несвоевременно проведенная дезинфекция дала себя знать сразу же после выхода в море. Газ, которым производилось окуривание, скопившийся в закоулках трюмов, «во время ненастной погоды, качке судна проявлялся в такой сильной степени, особенно в третьем трюме, что рабочие чуть ли не в панике принуждены были бежать из трюма Возмущению рабочих не было предела, большинство озлобленных этим явлением заявляли прямо, «что здесь хотят нас уморить», и что «дальше Петропавловска они не поедут»». Подобное происшествие в течение рейса повторялось трижды.
Судовые медики зарегистрировали два случая заболевания пассажиров сыпным тифом. Одну семью из четырех человек высадили обратно во Владивостоке, другую пришлось оставить на судне. На борту имелось еще более тридцати человек, страдавших другими эпидемическими заболеваниями: гриппом, чесоткой, свинкой. Кроме этого, одиннадцать малолетних детей болели скарлатиной. По словам родителей, их посадили на пароход из карантинного барака вербовочного бюро больными, не дав отбыть в нем установленного срока пребывания. Вскоре разыгралась трагедия: за время перехода, длившегося одиннадцать суток, шестеро ребят скончались от скарлатины и были похоронены в море.
Развитие заболеваний еще более усугубило положение пассажиров и увеличило опасность дальнейшего плавания. Дело не дошло до полной катастрофы только благодаря тому, что судно не было задержано в пути сильными штормами. Главную вину за сложившуюся ситуацию несла владивостокская контора АКО, не сумевшая организовать нормальную подготовку парохода к ответственному рейсу.
«Конечно, нет слов, что ослабления создавшихся условий можно было бы достичь больше, если бы администрация судна более внимательно проявила заботу о своевременном устройстве: отеплении изолятора, форсирования постройки добавочных нар, перемещения из трюма в трюм и т. д.», сообщали следовавшие на судне политотдельцы своему начальству. Но последнее справедливо оценило это как «перестраховку пишущих», задав риторический вопрос: «Кто же им самим мешал это сделать, будучи на пароходе?».
Экипаж судна, как мог, старался облегчить положение пассажиров. Для того, чтобы поднять их настроение, моряки подготовили два номера стенгазеты и провели четыре радиобюллетеня. Сами рабочие комбинатов выпустили стенгазету «За путину». Тяготы плавания скрашивались занятиями и беседами, проводившимися ехавшими политработниками и помполитом «Эскимоса» В. П. Огневым. Их темами стали «речь товарища Сталина о стахановском движении, доклад товарища Микояна на седьмой сессии ВЦИК, Камчатка и рыбное хозяйство, международное положение на фоне Дальнего Востока». Инженерно-технический персонал рыбокомбинатов организовал занятия по изучению техники лова и обработки рыбы, знакомил рабочих с вопросами трудовых взаимоотношений и деятельностью комбинатов.
Своеобразной достопримечательностью «Эскимоса» был старый моряк пятидесятилетний боцман Н. М. Гришин, который с 1907 по 1912 гг. служил в царском флоте матросом, затем плавал на гражданских судах, «получал 15 рублей в месяц, за счет которых должен был приобретать одежду. Сейчас получает 870 Посоветовали ему перестать скучать о стопках водки, которые он вместе с зуботычинами получал в царском флоте. Он нас понял и согласился, что может и должен провести несколько бесед с молодежью о том, как жилось раньше во флоте и сейчас».
Но и «сейчас» во флоте жилось ой как не сладко. Из-за этого на пароходе наблюдалась большая текучесть кадров: более сорока моряков работали на нем меньше года. Командный состав «Эскимоса» заявлял о том, что «у нас есть не текучесть, а перебежка с одного судна на другое. А задержка с выплатой зарплаты приводит к тому, что заставляет некоторых формально увольняться, дабы получить деньги для перевода семьям и после этого спокойно работать на том же самом месте». Моряки были недовольны отсутствием жилья и плохой заботой о людях. «Например, можно записаться на получение угля, уплатить деньги, через пять месяцев прийти из рейса, а угля не доставят, семьи живут в холоде, квартиры не ремонтируются». Нередки были и задержки с выплатой зарплаты, достигавшие пяти месяцев.