отправился в Хакодате на пароходе «Астрахань».
Подготовка «Камчатки» к плаванию состояла преимущественно в установке заводского оборудования. Ремонт, за исключением починки брашпиля, машины и окраски корпуса, из-за отсутствия средств не выполнялся. В ходе работ выявились несогласованность и отсутствие планомерности в действиях судовой администрации, управляющего заводом и подрядчиков. Зачастую из-за мелочей приходилось прекращать крупные работы, затем вновь возвращаться к ним и переделывать уже сделанное. По замечанию капитана, «корпус парохода нещадно сверлился, резался, пережигался без всякой пользы к делу, нанося существенный ущерб крепости парохода, ставя иногда пароход в опасное положение, когда, например, во время интенсивной погрузки парохода грузом и топливом, без ведома судовой администрации у ватерлинии пробивались отверстия для шпигатов, и только будучи случайно и своевременно усмотренными, не вызывали значительных последствий».
Работы завершились 8 мая 1928 г. «Камчатка» вышла в море и направилась на западное побережье полуострова. На ней находились 280 японских рабочих (ловцов и обработчиков), команда из 36 чел. и администрация завода. Японцев возглавлял сендо (главный мастер) Хага-сан, опытный руководитель, хорошо зарекомендовавший себя в процессе подбора и найма рабочей силы, установки и наладки оборудования завода.
Местом лова капитан и сендо выбрали район реки Морошечной. Первые ловушки были поставлены здесь 16 мая на глубине около 43 м. Они существенно отличались от современных, представляя собой сети размером 6,2 на 2,4 м со стороной ячеи 20 см. Сети связывались одна с другой в порядки по 30 шт. К каждой из них привязывались каменные грузила и наплава. По краям порядка цеплялись якоря, от которых на поверхность воды поднимались лини, соединенные с тремя большими наплавами. Между двумя порядками также крепился якорь с линем. Начало промысла по японскому обычаю было отмечено особым «праздником сетей».
Порядки сетей, выставленные вдоль течения, выдерживались на грунте трое суток. Пробная постановка оказалась вполне удачной, принеся на каждую малую сеть по двадцать крабов. 19 мая началось производство консервов.
Отечественный технологический персонал на судне отсутствовал: обработку крабов контролировали японский мастер и его помощник. Так как японские рабочие не справлялись с переработкой пойманных крабов, то управляющий заводом предложил работать русской команде: заворачивать содержимое банок в пергамент. Оплата труда за это устанавливалась равной 15 руб. в месяц. Через неделю команда стала просить вначале по 18,5, а затем по 25 руб. Управляющий заводом Потапов отказался повысить оплату, что привело к обострению отношений с русскими моряками.
Недовольство команды усиливалось также из-за организационной неразберихи: транспортный отдел АКО не доставил на судно медикаменты и спецодежду, закупленные продукты оказались плохими. В течение рейса имелись нарушения дисциплины. Одного моториста пришлось списать на берег. Наблюдались случаи пьянства, так как на судне имелись запасы спиртных напитков, взятых в Японии. Их выдавали персоналу, работавшему в холодной воде. По сообщению управляющего заводом, русских запасов спиртного на борту не было. Для предотвращения пьянства и поддержания дисциплины в последующих рейсах, по настоянию В. Л. Бурыгина, расходы на приобретение спиртного из сметы на снабжение флота в 1929 г. были вычеркнуты.
Рейсовая программа «Камчатке» была установлена в объеме 18 818 ящ. Из-за позднего начала переоборудования судна, вызвавшего месячную задержку с выходом на промысел, она оказалась недовыполненной на 3 500 ящ. Всю продукцию приобрели английские фирмы ее традиционные покупатели. Комиссия, проверявшая качество консервов, выставила им оценки «хорошо» и «очень хорошо».
Основным недочетом в организации нового производства оказалось отсутствие четко разграниченных полномочий между администрациями судна и завода. Здесь проявилось нежелание Потапова, не имевшего опыта, прислушиваться к мнению «старых, опытных в своем деле работников», в том числе капитана и сендо. «Завоевание» управзаводом авторитета, по словам капитана, создало «обстановку, которая ничем не отличалась от знакомой же обстановки, при которой проходила подготовка парохода к плаванию в Хакодате. Другими словами, сумасшедший дом на пароходе оставался все время плавания вплоть до прихода во Владивосток».
Александров полагал, что единственной властью на краболове должен быть капитан. Он писал: «В настоящее время мы вынуждены заимствовать специалистов по крабовому
делу и рабочих в Японии. Должно признать, что всякий японский главный мастер лучше всякого нашего управзаводом. А если это так, то всегда будет производством фактически управлять главный мастер, а роль нашего управзавода уподобится дирижированию поющим граммофоном. Дабы не обесценивать авторитет русской администрации в глазах иностранцев, необходимо, чтобы управляющее лицо было, несомненно, признано высшим лицом на корабле, лицом, на котором полностью лежит ответственность за корабль, для которого море есть нормальная обстановка, его пост деятельности, и чтобы власть такого лица поддерживалась как законами СССР, так и международными».