1943 года, будучи военным корреспондентом фронтовой газеты, я летел на двухмоторном бомбардировщике к партизанам. По обе стороны на скамьях незнакомые мне люди с парашютными мешками за спиной, сумками, патронташами и автоматными дисками. В ногах ящики с патронами, разобранными пулеметами, автоматы. Иллюминаторы плотно задраены. Страшно тянет курить, но курить нельзя: под ногами горючка.
Линия фронта. Я не вижу ее, но ощущаю по частым разрывам. Зенитной трескотни не слышно: наш бомбардировщик набрал «потолок». Зато снаряды рвутся справа и слева, сверху и снизу. Секунды кажутся часами.
Но вот разрывы становятся реже, глуше и наконец стихают совсем. Из кабины выходит пилот. Он озорно машет рукой и подмигивает:
Проскочили!
Теперь можно заглянуть в окна. И хотя над нами висит ясная полная луна, внизу, кроме черных пятен и мглы, я ничего не вижу. Пятна это уже Брянские леса, мгла это степи. Тошнотворное ощущение падения: самолет теряет высоту. Значит, скоро посадка. И вдруг где-то в глубине, в бездне, образуя правильный треугольник, вспыхивают три крошечные искорки. Костры! Самолет делает круг, заходит на ветер и стремительно идет вниз. Промелькнул огромный костер, толчок, еще толчок и, мелко трясясь и содрогаясь всем корпусом, наш бомбардировщик несется по ровной, как пол, огромной поляне.
Откуда-то набежали люди.
У большого огня сидят на поваленных соснах партизаны. Мы знакомимся, заводим беседы, и моя авторучка бегает по листам блокнота. Затем я обхожу землянки, фотографирую командира и комиссара отряда, бойцов и снова сажусь к костру в ожидании самолета.
Чернобородый, широкий в плечах пожилой человек скалит зубы. И эта бородища, и белозубый, как у юнца, рот напоминают мне мое детство.
Нравится? улыбается бородач. И в шутку предлагает мне убедиться, что борода у него настоящая.
Очень, смеюсь я. Был у меня в детстве один дружок. Отец у него носил такую же бородищу. Неродной отец. А вот настоящий его родитель партизан в гражданскую тот даже кличку имел: Черная Борода! Храбрый, говорят, был партизан. Большие деньги за него колчаковцы обещали. Но погиб А мы, мальчишки, воюя с нэпманскими сынками, свой тайный отряд так и назвали: «Черная Борода»
Слыхал? подтолкнул бородач соседа. Выходит, не одна у нас в лесах «Черная Борода», была и другая! И, видя мое недоумение, пояснил: Южный отряд у нас так называется. Героический отряд. И командир его, слыхать, дюже храбрый. Из военных он. И вроде как из сибирских
От неожиданности я даже подскочил. Неужели судьба свела меня с кем-нибудь из друзей детства?.. Нет, нет, конечно, простое совпадение А, может быть, все же
Вероятно, мой растерянный вид немало озадачил бородача, и он нерешительно и дружески улыбнулся:
Вижу, взбаламутил я вас, товарищ старший лейтенант. Мало ли черных да рыжих бород по местам нашим Конечно, оно всяко бывает
Где этот отряд? перебил я. Как зовут командира? Его фамилия?!.
Фамилия? вдруг посуровел партизан. Ну, фамилии вам тут никто не скажет. Да у нас ее и не знают. Ни к чему это, уклончиво заключил он. А коли интересуетесь, каков он из себя, начальство наше спросите, может, и скажут
Я бросился искать комиссара. Чёрт с ним, с самолетом, улечу потом, но если командиром «Черной Бороды» окажется
Самолет уже догружал раненых, а я метался от костра к костру, от землянки к землянке в поисках неуловимого комиссара. Нашел я его у одной из землянок: он проверял почту
Разрешите, товарищ комиссар!..
А, писатель! весело усмехнулся тот. А вы почему не в самолете? Второго ждать долго
Скажите, пожалуйста, кто у вас командиром «Черной Бороды»? Вы знаете этого командира?..
Комиссар недоуменно посмотрел на меня и даже отложил почту.
А что это вас так вдруг заинтересовало, товарищ старший лейтенант?
Я опешил. Действительно, мой неожиданный и, наверное, нелепый вопрос мог показаться по меньшей мере странным. Но раздумывать было некогда, и я торопливо и сбивчиво объяснил комиссару всё.
А уж я думал, беда какая, снова подобрел он. Только ничего я вам не скажу. И не потому, что нельзя, а сам я его никогда не видал и не знаю. И никто у нас о нем ничего не знает. Человек он там новый, года еще не воюет. Да и сам отряд столько же. Мы о нем только с Большой земли по рации слышим, что командир он толковый, народец его отчаянный, фрицам не то что покою жизни не дает. Вот завтра связного туда пошлем, этот может для вас узнать
Товарищ комиссар, разрешите и мне с ним в Южный?.. То есть в отряд «Черная Борода»? Мне обязательно надо побывать там! Обязательно! соврал я: задания
у меня такого не было.
Ну, что ж, это можно, подумав, ответил тот. А на Большую землю когда?
Это неважно! Я и у вас мог бы пробыть до следующего самолета. Но раз выпал случай
И в этот момент взревели моторы. Самолет пробежал мимо нас, оторвался и скрылся за чернотой леса.
На лошадях ездили? спросил комиссар, внимательно проводив взглядом бомбардировщик.
Ездил! опять соврал я. На чем другом, а верхом я за всю свою жизнь не проехал и метра.
Ну и лады. Синцов! крикнул в ночь комиссар. Проводи товарища старшего лейтенанта в гостиницу! И опять, обращаясь ко мне, шутливо добавил: Вы-то тоже, видать, отчаянный, а? Ну что ж, может, и верно дружка отыщете. Ступайте, ждут вас. Отдыхайте, как следует, а то завтра раненько подыму да и путь дальний.