Через какой-то месяц комары сделались жутким дефицитом. Наметилась даже некоторая конфронтация между желающими быть покусанными и теми, кто лишал их этого удовольствия, в несметных количествах заготавливая комаров на зиму.
Настал звездный час Сиамского. Только нашему отделу было известно, в каких болотистых глубинках области сохранились еще комариные популяции. К нам хлынул поток людей с просьбами, вопросами и даже жалобами. Отдельные граждане и целые организации желали немедленно отправиться в укромные глубинки, кишащие комарами. Сиамский, к общим вопросам которого относилась и связь с внешним миром, выходил в предбанник, набитый людьми, и, напуская неприступность, ледяным голосом информировал:
Граждан, не имеющих областной прописки, просим не беспокоиться: местные комары достояние области, и мы не позволим разбазаривать их куда попало. Остальных прошу приготовить следующие документы: справку от врача. о том, что вы не соприкасались с инфекционными больными, мы не можем подвергать риску подведомственных насекомых; характеристику с места работы с указанием морального облика людей аморальных комар брезгует кусать; справку от техника-смотрителя об отсутствии или наличии в жилом фонде домашних кровососущих, которые, как показывает практика, изымают у человека тот самый комариный фермент и сводят его усилия на нет; и, наконец, документы об образовании есть болота, где комары кусают избирательно, только объекты со среднетехническим образованием. Представители организаций должны иметь справку-гарантию по форме номер 139.
Затем Сиамский внимательно выслушивал посетителей.
Вопросы задавались самые различные:
Если прописана жена, не могут ли комары вместо нее покусать меня?
Откуда комару известно, кто аморальный, а кто нет?
Нет ли отдельного болота для семейного обслуживания?
Где взять форму номер 139 и нельзя ли вместо нее предъявить справку о выполнении квартального плана?
Не волнуйтесь, граждане, успокаивал собравшихся Сиамский. Мы не бюрократы какие-нибудь. Как говорится, возможны варианты. Постараемся учесть все запросы. Буду разбираться с каждым в отдельности. Заходите по одному.
Можете не сомневаться, что Сиамский удовлетворил самые разнообразные запросы, каждому дал адресок уютного, изобилующего комарами болотца. В каждом отдельном случае он шел навстречу клиентам, правда, после некоторой правильно трактуемой посетителями борьбы с чувством долга, который повелевал ему соблюдать строжайшие правила, им же придуманные.
Наши учетчики, сидевшие в это время на болотах, параллельно с подсчетом комаров прикинули и количество обнаженных клиентов Сиамского и примерную сумму, которую выудил из них зам по общим вопросам.
Прохиндей он, конечно, и взяточник, судачили они, собираясь на ежедекадную летучку. Но и талантище по своему. Наживаться на комаре кто бы мог подумать! Такой далеко пойдет. Стукнуть бы, куда следует, да боязно вникнут чего доброго и прикроют контору.
А Сиамский уже приступил к заготовке комаров. Для этого он сколотил несколько бригад ловцов комаров из пенсионеров и школьников.
Как он расплачивался с ними, каким образом сбывал улов, никто не знает. Да это и неинтересно тому, кто далек от комариного промысла. Интересно, что один из пенсионеров подал на Сиамского в суд. Якобы тот присвоил себе добытых им комаров. В количестве 100 штук. Суд в иске отказал: сотня комаров, это хотя и немало, но все же не сотня рублей. Но мы-то нисколько не сомневались, что комаров Сиамский присвоил. И была это первая в истории криминалистики кража комаров.
Покусочно-заготовительная деятельность Сиамского подрубила под корень наше учетное дело. Местных комаров занесли в Красную книгу. Отдел за ненадобностью прикрыли.
Сиамский перешел в отдел туманов. На комарах он построил дачу, сумеет поживиться и на тумане. Сейчас он бьется над его расфасовкой..
КАПУСТА И КАЛЬКУЛЯТОР
Дед Василий собрался помирать. Было это лет пять назад, а он до сих пор помирает. Он всегда, каждую минуту помнит, что помирает, чем бы ни занимался. Рубит дрова помирает, наворачивает свою любимую перловку тоже помирает. И постоянно размышляет о смерти: про себя и вслух. Окружающие привыкли, что иных тем дед Василий не признает
Бабке Зинаиде, его жене, жалко было денег на напольные весы, которые дед приглядел в сельпо. За всю свою жизнь бабка Зинаида ни разу не взвешивалась, и это не помешало ей дожить до глубокой старости, вырастить трех сыновей и семерых внуков.
Бог, он в любом весе приберет, пыталась разагитировать она деда. Ты еще трельяж купи, чтобы напоследок получше разглядеть себя.
Погляделку, положим, устраивать противно, отстаивал дед свою блажь, обличье мое на данном этапе не шибко киноактерское. Знать же, в какой весовой категории отдаешь концы, никому не мешает.
Взвесься на овощехранилище.
У Дуньки-то? Как же, наслышаны про ее фокусы. Того и гляди, пару кило недовесит.
По части аргументации бабка не слабак:
Не картошка ты, что у тебя зажучишь? Кожу да кости?
Но и дед даром что без пяти минут покойник, а на аргументы тоже мастак.
Кожу да кости. Именно. Привычка вредная у Дуньки выработалась, супротив привычки не попрешь. Что ни брось на весы, хоть коровьи лепешки, свой процент она не упустит.