Маутнер вздохнул и сжал кулаки, обрывая рефлексы.
А ты чувствуешь необходимость чем-то ответить на всё это, Сокрушающий Меч? спросил он. Я помню, как тебе дали это звание и осознаю, что вряд ли тебе напрямую удаётся общаться с богами капитан усмехнулся, но взгляд его был вопрошающим. Я молчаливо мотнул головой. Однако ты грамотный и начитанный, немного увереннее продолжил он. Впитал столько мыслей от других мужчин и женщин. Как смертный человек может ответить на то, на что способны ему подобные? Неужели каждый из нас, солдат или нет, доходит в какой-то момент до точки, когда всё увиденное, пережитое изменяет нас изнутри? Необратимо изменяет. Чем мы тогда становимся? Менее людьми или более? Вполне человечными или слишком?
После пережитого где смерть могла прийти в любую секунду и с любого направления, некоторые ломаются, некоторые ищут себя на дне бутылки, а некоторые становятся философами.
Слова Маутнера заставили меня зависнуть и хорошо так задуматься. Я не владел слишком уж большим жизненным опытом, а потому не был уверен, что являлся подходящим собеседником.
У каждого из нас свой порог, наконец сказал я, глядя ему в глаза. Солдаты или нет, мы не способны держаться вечно, рано или поздно мы превращаемся во что-то другое. Будто мир вокруг нас изменился, хотя на самом деле это мы начали на него смотреть иначе. Меняется перспектива, но не от умозаключений видишь, но не чувствуешь, или плачешь, а собственную боль рассматриваешь со стороны, как чужую. Здесь нет места ответам, капитан, потому что все вопросы выгорели. Более человек или менее тебе самому решать.
Наверняка же об этом писали учёные, жрецы философы?
Моя улыбка была адресована промёрзшей земле.
Натыкался на подобное. Да были попытки. Но те, кто сам переступил через этот порог у них почти нет слов, чтобы описать то место, куда попали, и мало желания объяснять.
Как я и сказал, там нет места умствованию, мысли там блуждают бесформенные, несвязные. Потерянные.
Потерянные, повторил Маутнер. Вот я точно потерян.
Ну почесал я затылок, мы с тобой хотя бы потерялись в осознанном возрасте. Взгляни на детей, вот где отчаяние.
Как на такое ответить? Я должен понять, Изен, иначе сойду с ума, он выглядел серьёзным. Даже желание направить его к Кейне куда-то улетучилось. Ха, как бы я сам отреагировал, если бы меня направили к Силане? Нет, женщина нужна для другого. В моменты, когда ты ищешь себя, она может лишь помешать. Удел «второй половинки» поддерживать уже принятое решение.
Как ответить? повторил я его слова. Ловкостью рук.
Что? нахмурился капитан.
Вспомни магию, щёлкнул я пальцами, наглядно высекая искру-молнию, что пробежала по кисти. Она по-настоящему величественна огромная, неукротимая, смертоносная. Даже мы, колдуны, дивимся и ужасаемся ей. А теперь подумай о фокусниках, каких каждый из нас хоть раз видел за свою жизнь об игре иллюзии и искусства, которую они умели творить руками, чтобы показать нам чудо.
Маутнер молчал, не шевелился. Затем поднялся.
И это ответ на мой вопрос?
Только это приходит мне в голову, пожал я плечами. Уж прости, если этого недостаточно.
Нет, лейтенант, достаточно. Придётся этим обходиться, верно?
Да, придётся.
Ловкостью рук.
Я кивнул:
О большем не проси, ибо мир этот мир не даст больше.
Но где же нам её найти?
В самых неожиданных местах, ответил я и тоже встал. Где-то впереди послышались крики, и колонна вновь пришла в движение. Если сумеешь сдержать и слёзы, и улыбку, найдёшь.
Жду тебя среди Чёрных Полос, Изен. Хватит бегать от своих обязанностей или сваливать всю работу на Килару. Она ещё не лейтенант, пусть и назначена им. Ты нужен нам.
Я приду.
После этого я смотрел, как капитан двинулся обратно к нашим ребятам, и думал: всё, что я сказал, всё, что предложил Маутнеру, возможно, одна лишь ложь.
Эта мысль вернулась позже, несколько часов спустя, когда я ехал вверх по дороге. Одна из тех случайных, одиноких мыслей, которыми теперь характеризовался выжженный ландшафт моего сознания. Вернулась, помедлила мгновение и пропала, сгинула.
Колонна двигалась дальше по холодному тракту, по снегу, грязи и немногочисленными оставшимися бабочками.
Кердгар Дэйтус преследовал нас, целил в раскромсанный хвост колонны, ждал, пока мы выйдем на более подходящую территорию, прежде чем начать новую полномасштабную битву. А возможно, даже он немного струсил перед тем, что открывалось в Чирапском лесу.
Среди высоких кедров попадались деревья, которые превратились в камень. Внутри шишковатых, искорёженных стволов виднелись другие предметы, тоже окаменевшие деревья скрывали подношения, вокруг которых давным-давно выросли. Нечто подобное я видел в старых пустынных оазисах Сизиана. Помню, как-то наткнулся на бараньи рога, оплетённые извилистыми ветвями. Здесь подобного тоже хватало, но это были не самые тревожные из подношений Чирапи.
Старые очень старые Интересно, как давно это было? Неужто до Великой Войны? Иной раз мне кажется, что всё, что было ДО просто не существовало. Вся новая история исходила лишь после победы над чудовищами гисилентилов. А победа была достигнута в том числе и благодаря бессмертному императору