Шрифт
Фон
2003 г.
«Среди художников, бродяг и музыкантов»
Среди художников, бродяг и музыкантов
Слонялась муза в поисках гроша,
И пела песню старому Арбату
Её многострадальная душа.
И улыбались глупые зеваки,
И становился скопищем народ,
И грустно-грустно лаяли собаки,
И сыпал звезды мрачный небосвод.
«Как пожелтевшую страницу»
Как пожелтевшую страницу,
Вдыхаю древнюю столицу.
Листаю милые бульвары,
Где бродят пары,
пары,
пары.
Где дух загадочных времен
Впитался в колокольный звон.
Где все былое наяву...
Святая Русь, храни Москву.
«Мы не тех запрягли лошадей»
Мы не тех запрягли лошадей,
Кто на запад, а кто на восток.
Из ночных вырываюсь затей,
Постигаю свой утренний срок.
Пусть петух, самый верный трубач,
Поднимает богиню Зарю.
Звонкой синью отэшится скач,
А дорога одна к алтарю.
За плечами немало беды,
Впереди непроглядная даль,
Но к заре, от звезды до звезды,
Не страшна вековая печаль.
Млечный Путь обручальным кольцом
Серебрит мой нехоженый край,
С целой вечностью я под венцом,
И душа запросилась: светай!
Все небесное там - на земле,
Все земное в великих мирах...
Мы не тех запрягли лошадей,
И лукавый у нас в кучерах.
Санкт-Петербург, 1990 г.
«Деревню убаюкали снега»
Деревню убаюкали снега.
На всю золото-белую округу
Рассыпал месяц щедро жемчуга
И этим чудом успокоил вьюгу.
Я брел по звездной музыке снегов
С одною мыслью: как все в жизни мудро.
И счастьем было слышать петухов,
Когда навстречу мне шагнуло утро.
Дымками вдруг пахнуло от домов,
Я посмотрел дымов не досчитался,
Но, отражая стрелы городов,
Мой край зари бревенчатым остался.
От самой крайней сгорбленной избы
Я ощутил улыбки и упреки,
С немым вопросом: «Где ты, где ты был?
Заждались мы, давно прошли все сроки.
Пока ты по столицам кочевал,
В надежде на признанье и награды,
В отцовском доме ветер ночевал,
И бабки нет, могилка без ограды.
Ты уходил в жестокую войну
Ценой деревни покорять столицы,
На колокольню даже не взглянул,
Из родника забыл испить водицы.
Иссяк родник, и колокольни нет,
У стариков от боли сохнут руки,
Все эти двадцать! Тридцать! Сорок лет!..
В село родное не спешили внуки».
Я ждал суда.
Но не было суда!
Меня прощало русское селенье.
Мой край зари, беда вокруг, беда!
Хотя пришел к тебе я в воскресенье.
Тюмень, 1988 г.
«Обниму метели»
Обниму метели,
Успокою ветер.
Я на самом деле
Счастье в поле встретил.
Пусть маячат волки
Вдоль овражной тени.
Знаю, будут гонки
Я и конь мишени.
Острыми клыками
Целятся в аорту,
Я волков стихами
Посылаю к черту.
Языки флажками
Плещут в лунном свете,
А вожак прыжками
Круг погони метит.
Чует конь засаду
И храпит, сердечный.
Духом, брат, не падай
В страхе каждый грешный.
Ты лети, буланый,
Ничего не бойся.
В снежные бураны
Гривою укройся.
Где-то здесь я встретил
Счастье в чистом поле.
Мне ль боятся этих,
Волки наша доля.
1992 г.
«Угол пятый»
Угол пятый
Дарует жизнь.
Строкой распятой
Кричу - держись!
Слепые лица
Мне не указ.
Да, мне не спится...
В пути Пегас!
Пусть на прицеле,
Но не в узде.
Пусть в черном теле
На гвозде.
Пусть все по краю,
Пусть в пропасть крик!
Но я-то знаю:
Смерть не тупик!
«Сестра моя!..»
Убиенной великомученице княгине Елизавете Федоровне
Сестра моя!
Я брат твой не по крови,
По духу брат,
И ты моя сестра.
Все те же люди
Нас ведут к Голгофе,
Чем больше святости,
Тем больше и утрат.
За кровь идей
Мы заплатили духом,
Но не повержен дух
В борьбе со тьмой.
Сестра моя,
Духовная разруха
По всей Руси царит,
Но мы с тобой
Брат и сестра
По духу, не по крови.
Священна память,
И жива обитель,
Дорога к храму тронута стопой.
В слезах Россия,
Но Христос Спаситель
Благословил нас
Жертвовать собой.
Сестра моя,
Я брат твой не по крови,
По духу брат,
И ты моя сестра.
«Те же березы»
Те же березы,
Погост и смородина,
И постаревшая мать.
Но в этой деревне
Нет моей Родины,
Родину мне не узнать.
Детские игры
Украла околица,
Что еще
Можно украсть?!
И колокольня
Который год клонится,
Все не решаясь упасть.
Тотьма, 1988 г.
«На проселочных дорогах мурава»
На проселочных дорогах мурава,
Раскупили все деревни на дрова.
И душа, что высохший репей,
Мы лишились добрых матерей.
Не резвятся кони у реки,
Сети сгнили, где же рыбаки?
По затонам лилии в цвету.
Кто увидит эту красоту?
Где Аленушка и брат ее Иван?
След простыл от русских россиян.
На асфальте счастья не пожнешь,
И в снегах России плачет рожь.
Сивку-бурку в сани запрягу
И в село на дальнем берегу
Города свезу к родным крестам,
Чтоб слезы коснулись все уста.
«Я не махну на жизнь рукой»
Я не махну на жизнь рукой,
Смахну лишь слезы.
Душа, зачем тебе покой?
Пусть будут грозы.
Пусть будут сильные враги,
Добро сильнее.
Пусть в черном омуте круги,
Живи смелее.
В который раз горят мосты
Огнем бессонниц,
И жухнут в памяти цветы
Родных околиц.
И в этом есть моя вина,
Что так с размаху,
С душой моей моя страна
Легла на плаху.
«Не до карет и не до колесниц»
Не до карет и не до колесниц,
Поля устали ждать веселых всходов.
И мечется душа без тех границ,
В которых всеединая свобода.
Живи, огонь, в домах не городских,
К тебе придет иное поколенье,
И пламя вырвет из глухой тоски
Январской ночью солнечное пенье.
Судьба несет меня на вороных,
Но не меня их остановит вечность.
А звезды примут даже малый стих,
Коль он способен протаранить млечность.
Лучами слов, рожденных на земле,
Душа стремилась к солнечным пределам,
Чтоб колос ржи мог вызревать во мгле.
Душа моя, ты не напрасно пела!
Шрифт
Фон