Шрифт
Фон
«Жизнь иногда велит не торопиться»
Л.В.
Жизнь иногда велит не торопиться,
Поэтому я к Вам не тороплюсь...
Но как же хочется порою Вам присниться,
Чтоб Вы во сне вдохнули мою грусть.
Вы в сладком сне у Смольного в тиши,
Я ж по Дворцовой прохожу неспешно.
В лице у Вас любовь моей души,
Но Вы меня не вспомните, конечно.
Пусть на Неве целуются мосты,
Пусть вдоль Невы любовь вовсю гуляет...
Ночами белыми влюбленные чисты,
Пусть сон любви любовь оберегает.
«Ночь минутой дожгла свечу»
Марине Есениной
Ночь минутой дожгла свечу.
Я ушел, чтобы вновь вернуться.
Сердцем в двери твои стучу
Открывай, я пришел улыбнуться.
Пусть печаль упадет в овраг,
Пусть тоску засосет болото.
Не держи, не держи в дверях
Ты, моя золотистая нота.
Я еще не устал звенеть,
Я еще не устал кружиться.
Вспомним песню: родная твердь
Нам с тобой не велит ложиться.
Не одну, не одну струну
Оборвем на моей гитаре.
В эту лунную седину
Даже звезды будут в угаре.
И потешит нас кот-баюн,
У камина играя с тенью.
Он усами, как многострун,
Подмурлынит нашему пенью.
И печаль упадет в овраг,
И тоску засосет болото...
Не держи, не держи в дверях
Ты, моя золотистая нота!
МУЗЕ
В озерах Ваших звонкая печаль,
Шелка волос, как солнечное лето.
Аккорд гитары заменил рояль
И Вы в смятенье от причуд поэта.
Вся наша жизнь такая маята,
Но две свечи нас вырвали из мрака.
Пусть я не тот, и Вы еще не та,
Но Ваше «нет» последняя атака.
А две свечи мерцают наугад,
Волненье свеч зеркалит наши души.
А Ваши губы снова невпопад,
Но слово «нет» все реже и все глуше.
Вы мой причал, а я остаток бурь.
Волна любви забвением качает.
Шелка волос, озерная лазурь...
Не только Вас, себя мне не хватает.
Вся наша жизнь такая маята,
Но две свечи нас вырвали из мрака...
Пусть я не тот, но Вы уже не та
И Ваше «да» победная атака.
Санкт-Петербург, 8 января 2004 г.
БЕРЕГИТЕ СЕБЯ ДЛЯ РОССИИ
В сердце моем Русь! Н.В. Гоголь
Я знаю, -
Потому что
Поднимаю.
«Я время вызвал на дуэль»
Я время вызвал на дуэль.
Мой секундант Сергей Есенин
Предостерег: «Ты видишь цель,
Но не забудь: мы все мишени.
Поторопись, всему есть срок,
Свои законы у поэта.
Россия ждёт целебных строк
Перо сильнее пистолета».
«И наша жизнь и наши встречи»
И наша жизнь и наши встречи
Все станет прошлым навсегда.
Не лечит время, нет, не лечит,
Когда сплошные холода.
Когда сплошные передряги
Вцепились в горло, как долги,
Я на дуэль пришел без шпаги,
И улыбаются враги.
«В моих ладонях не судьба, а слезы»
В моих ладонях не судьба, а слезы.
Печали в сторону, поверим в чудеса!
Гадай, цыганка, освещай вопросы,
Дари мне счастье не на полчаса.
Нет, не хочу я знать сколько осталось,
Ты на года мои не ворожи.
Дорога длинная, а жизнь такая малость,
И эту жизнь таранят миражи.
Я не прошу серебряных идиллий,
Алмазных звезд и пагубных купюр.
Пошли, цыганка, смех моей любимой,
Когда бываю я смертельно хмур.
Судьба мне часто дарит вороненка.
Цыганка, милая, на счастье карту кинь!
Охота есть аккордом дерзким, звонким,
Махнув на все, ударить эту жизнь.
За просто так ударить по колоде.
Печали в сторону, поверим в чудеса!
Чего мудрить, судьба моя в народе,
Мы в этой жизни не на полчаса.
«В березовых снегах моя религия»
В березовых снегах моя религия
И не поверженный святейший трон.
Надену, не лукавствую, вериги я
И огляжу себя со всех сторон.
В березовых снегах мое спасение,
Что ж, заметай, зеленая пурга,
Больное городское злое пение
Душа с асфальта просится в луга.
В березовых снегах моем Отечестве
Так не хватает верных ямщиков!
Ведь променяли мы в угоду нечисти
Страну царевичей на дураков.
Но свято верю в наше озарение,
Во имя жизни презирая смерть.
В березовых снегах России пение
Того, кто пел, и тех, кто будет петь.
Тобольск, 1988 г.
«Ах, какая ночь»
Ах, какая ночь:
Ни луны, ни звезд!
Кто бы мог помочь
Отыскать погост?
Там моя родня
Тишину хранит,
Все зовет меня
Под покой ракит.
Там, на той земле,
Мудрость без словес.
По туманной мгле
Донесу свой крест.
Ярью купола
Вспыхнут над рекой,
Все колокола
Оживлю рукой.
Чтоб для всех живых
Звоном день поднять,
Прадедов моих
В помощь буду звать.
«Люблю девятнадцатый век»
Люблю девятнадцатый век:
Москва по Тверскому гуляет,
И снег, ослепительный снег,
Летает, летает, летает...
И Пушкин летит к Натали
В надеждах: должно все решиться.
И там, у Никитских, вдали
Снег белый кружится, кружится.
А скоро венчальный узор
Судьба двум влюбленным подарит.
Пока же лихой перебор
Цыганка весь вечер гитарит.
И пунш разливают друзья,
Веселые звоны бокалов...
Хмельные бароны, князья
В арбатские хлынули залы.
Но Пушкин туманно грустит
Его не чаруют цыгане,
Слеза беспощадно скользит
И сердце влюбленное ранит.
Люблю девятнадцатый век,
Но память она, что волчица,
У Черной реки алый снег
Дымится, дымится, дымится.
«За Марину Цветаеву...»
Что вам прочитала Цветаева, Придя со своих похорон? Арсений Тарковский
Марине Цветаевой
За Марину Цветаеву
Грустно ставлю свечу,
Пока жизнь не дотаяла,
Я молитву шепчу:
Ах, Марина, Марина,
Солнца свет не гаси.
Огневеет рябина
По Великой Руси.
Старый дом на Трехпрудном
Разнесли на дрова,
В нем вы очень уютно
Рифмовали слова.
И в «Вечернем альбоме»
Было столько имен...
Вы грустите о доме
Отчий дом не спасен.
Полыхали плакаты!
Это новая власть
Под солдатские маты
Всю бубновую масть
Подарила народу
Пей, гуляй в грабежах!..
Встретив эту свободу,
К смерти сделан был шаг.
Гумилев с меткой пули,
И Есенин затем
Вам прощально кивнули
Из веселых богем.
Зрелый Блок, трезвый Клюев,
Маяковский затих,
Поэтический улей
Крыл лишен золотых.
Юный Павел Васильев,
Мандельштам в лагерях.
Вы еще вне России,
Вы в пути и в слезах.
Ни Париж, ни Варшава,
Ни угрюмый Берлин
Вам не вырастил славы
Из кровавых рябин.
Ах, Марина, Марина,
Солнца свет не гаси.
Кровь в лампадах рябины
Всех поэтов Руси!
Шрифт
Фон