Нормального читателя, голова которого не затуманена склонностью верить во всякую наукоподобную дребедень, поражает прежде всего несостоятельность таких выводов. Особенно же в той части, которая касается не просто личных качеств самого Сталина, а их увязки с масштабными по своему характеру общественными процессами, происходившими в стране в период руководства Сталина: психологическими особенностями личности пытаются объяснить чрезвычайно сложные и противоречивые явления общественной жизни огромной страны в самые критические периоды ее развития. К тому же, по существу начисто игнорируются сами общественные условия такого развития, реальная среда, в которой это развитие происходило. И уже на грани какого-то бреда воспринимаются авторские пассажи, касающиеся объяснения отношений между Советским Союзом и Германией накануне войны. Опять-таки с позиций какого-то мистического самоотождествления Сталина с агрессором Гитлером.
Что же, объяснение по своей примитивности и убогости из разряда тех, о которых говорят проще пареной репы! Серьезный анализ серьезных общественно-политических явлений и событий подменяется такой легковесной словесной эквилибристикой, подкрепляемой ссылками на психоанализ, учение о роли подсознания в детерминации поведения людей и т. п. аргументы.
В ряду аналогичных изысканий стоят и наши, российские исследования «политической патологии», якобы органично присущей Сталину как человеку и как государственному деятелю. В качестве образчика таких претендующих на глубину анализа откровений можно привести высказывание некоего «марксиста социал-демократического толка» М. Якубовича: «Основная его (Сталина Н.К.) характеристика, основная стихия его сознания, его «души», сводится к безграничному, страстному честолюбию и властолюбию, которые господствовали в нем над всеми другими свойствами его характера, над всеми остальными интересами его ума Другим весьма важным свойством характера Сталина была его исключительная жестокость и кровожадность, жестокая и кровожадная мстительность. Ему доставляло удовольствие зрелище страданий как ясное доказательство его реальной власти, которая ни в чем так не
ощущается, как в страдании, причиняемом другим людям по своей личной воле в страдании и смерти. Сам процесс мучений и умерщвления людей был для него источником наслаждений независимо от того, были ли они в чем-то виноваты или нет И он убивал убивал врагов, убивал соперников, убивал товарищей и друзей» .
В данном случае мне кажется излишним вести предметную полемику по существу приведенного выше высказывания. Общие рассуждения и базирующиеся на них далеко идущие выводы едва ли способны прояснить картину и приблизить к пониманию реальных мотивов, лежавших в основе многих политических шагов Сталина на протяжении всего его жизненного пути. При рассмотрении конкретных вопросов мы будем иметь возможность детально проанализировать побудительные причины и характер тех или иных действий. Сейчас же нас интересует лишь один аспект проблемы каким образом заранее запрограммированные посылки «политической генетики» служат доказательством того, что Сталин чуть ли не со времени своего рождения стал чем-то вроде демонического чудовища, воплотившего в себе зловещие черты Антихриста новейшего времени.
Надо признать, что подавляющее большинство западных биографов Сталина, усиленно подчеркивающих роль, так сказать, генетических факторов в формировании его социально-политической психологии, считают нужным указать и на то, что определенную роль играли, мол, и факторы объективного порядка, условия среды, в которой приходилось действовать самому Сталину. Таким образом вроде бы соблюдается необходимый баланс в соотношении субъективных и объективных причин, детерминировавших сталинское поведение и логику его политических действий. Более того, отдается и дань эволюции человеческой личности, признается очевидный факт неизбежных изменений в его характере по мере развития самой личности и перемен в его жизни. Так, упоминавшийся выше Р. Такер в своей книге пишет: «Особенности характера и мотивация не являются неизменными качествами. Они развиваются и меняются в течение всей жизни, в которой обычно присутствуют критические моменты и определяющие будущее решения. Более того, сформированная в юности индивидуальность, или (по выражению Эриксона) «психосоциальная идентичность» обладает перспективным, или программным, измерением. Она содержит не только ощущение индивидуума, кто и что он есть, но также его цели, четкие или зачаточные представления относительно того, чего он должен, может и сумеет достичь. Поэтому более поздние жизненные переживания не могут не оставить глубокого следа в его личности. Осуществление или неосуществление внутреннего жизненного сценария обязательно влияет на отношение индивидуума к самому себе, и именно это отношение и составляет основу личности. Более того, успех или неуспех жизненного сценария не может не влиять на взаимоотношение человека с другими, важными для него людьми и, следовательно, на его и их жизнь вообще У молодого Сталина уже можно заметить задатки будущего тирана (выделено мной Н.К.). Однако в то время его личность как личность диктатора еще полностью не сформировалась» .