Однако коварная девица не успокоилась и воспользовалась близостью к командирам. Сразу же, как лейтенант Кларк вернулся с медовой недели, его отправили испытывать новые, непроверенные и потому очень опасные магострелы, которые, увы, оказались чрезвычайно неудачными и взорвались после первого же выстрела (эту историю Илона прочитала в середине лета в газетах). После похорон юная вдова в тяжести не могла и подумать о том, чтобы оставаться в городке рядом с гарнизоном: там все напоминало о трагедии!
Возвращаться в родной город для меня тоже было бы слишком тяжело; ведь там люди кормятся сплетнями, как земля дождем, скорбно
явно неслучайными узлами на шелковой нити. Илона никогда такого не видела. Похоже на рисунки в книгах по истории. Такие штуки назывались амулетами. Они были популярны до эпохи артефакторики, теперь же считаются уделом отсталых магов, которые не верят в прогресс.
Амулет лег в ящик комода, а Илона в кровать.
Значит, тихий приморский городок, сказала себе Илона, укрываясь одеялом. Значит, сонная глухомань, где ничего не происходит, и где единственная для меня опасность мигрень от скуки. Вот как, значит, это выглядит.
Очень хотелось с кем-нибудь поделиться происшествием, но нельзя. Она старалась привлекать к себе как можно меньше внимания: молодая вдова в ожидании ребенка и без того соблазнительная цель для пересудов.
Глава 3
Свежий, самый лучший квакис! Берите квакис! Самый свежий, самый душистый в городе! раздалось с улицы.
Со всех сторон к бочке бежали служанки с бутылями, кухарки с кувшинами, а некоторые жители квартала и сами выходили вокруг дядюшки Фирца собирался кружок любительниц свежих новостей. Ловко наполняя сосуды, он успевал одарить почтенных горожанок старомодными комплиментами, пересказать свежие сплетни соседних кварталов, и Илона в этом не сомневалась запомнить всё то, о чем судачили дамы, ожидая своей очереди.
Квакис здесь пили все и всегда: на обед, на ужин, к мясу, к рыбе, к пирогам, на свадьбе, на похоронах, при болях в желудке, в голове или в коленках, в печали и в радости. Госпожа Эббот торжественно позвала Илону с матушкой поболтать за квакисом в первый же вечер после переезда.
Полупрозрачный желтоватый напиток пах подгнившими яблоками, сырым тестом, жареным луком и гвоздикой. Не иначе как госпожа Эббот по ошибке подала на стол слишком долго хранившийся кувшин. Илона стала соображать, как повести себя, чтобы не обидеть добрую женщину, но тут хозяйка поднесла к губам стакан, с наслаждением сделала два больших глотка и выжидательно посмотрела на своих гостий.
Илона малодушно сослалась на обычное для беременных недомогание; матушке же ничего не оставалось, как собрать все свое мужество и сделать небольшой глоток.
Весьма, весьма невероятный вкус! произнесла она самым любезным тоном, сохраняя на лице вполне приятную улыбку.
Однако, стоило госпоже Эббот отвлечься на стук почтальона, матушка с несвойственной ей ранее прытью вылила часть своего стакана в стоявший поблизости горшок с фиалкой, точно отмерив между «вы-что-то-даже-не-попробовали» и «вы-почти-допили-не-угодно-ли-еще».
С тех пор только положение беременной спасало Илону от повсеместных угощений, но ее не на шутку тревожило, что же делать после родов? Не придется ли бежать из города? Хорошо хоть, для приготовления чудесного напитка требовалось достаточно громоздкое оборудование и немного магии, поэтому его мало кто варил дома. Горожане покупали квакис у торговцев, которые назывались кваксерами. С утра и до позднего вечера кваксеры колесили по городу с телегами, тележками и повозками. Чего только они не придумывали в стремлении переманить к себе покупателей! Один украшал бочку лентами и цветами, другой запрягал в повозку премилую лошадку с белой гривой, которую обожали дети, третий звенел бубном и распевал песенки.
Но дядюшка Фирц был недосягаем. Никто не осмеливался оспорить его первенство. Он знал все местные новости и с удовольствием их пересказывал, щедро сдабривая деталями собственного сочинения. Было сложно понять, что из рассказанного правда, а что выдумка, но, видимо, горожан это не слишком волновало.
Ох и горазд ты заливать, дядюшка Фирц! то и дело говорили ему. Ну где это видано, чтобы жена с любовницей десять лет друг про друга не знали?
Чтоб мне на этом месте лопнуть! уверял тот. Десять лет и ни днем меньше жил старый Мастерсон на два дома, и каждая баба считала себя единственной законной женой! А на одиннадцатый год он, негодник этакий, перепутал подарки на Длинночь. Пояса для чулок им купил. Одна-то баба была толстая, а другая тощая. Тут и слепая поймет, что ну, сами понимаете и старик с самым благонравным видом замолкал под хохот слушателей.
Однажды Илона поймала его на пересказе эпизода из книжки господина Анри, только этой весной изданной в столице. Дядюшка Фирц подал историю под видом местной байки. Непрост был старичок.
Госпожу Эббот дядюшка Фирц выделял
здесь покажет. Заходи, я буду очень рада.
Благодарю. Илона, ты хотела поговорить с господином Фирцем? Не смею вам мешать. Всего наилучшего!
Подхватив юбки, Айси шмыгнула обратно в проулочек и удивительно быстро скрылась из виду. Очевидно, что заглядывать в квартал Три Сосны она больше не собиралась.