Можете убить меня я всего лишь стану наблюдать это великое зрелище духовными глазами вместо плотских. К тому же, гностик поиграл рукой с перстнями, галера останется невидимой для змея, лишь пока я жив.
Фабриций и Сергий; держась за рукояти мечей, стали рядом со своим учителем. Хрипло выругавшись, трибун отступил. А Маркиан продолжал, указывая на Ратмира:
Вот тот, кто мог вас спасти. В нем кровь змееборцев героев скифского
Зевса. Но я заклял его оковы, и их ничто уже не сможет разрушить.
Марций Слав заскрипел зубами. Ведь этот ант клялся, что его ограбили и продали работорговцу не готы, как тот заверял, а Маркиан с Фабрицием и Сергием! А он, трибун, не поверил: чего только не придумаешь ради свободы
Помолимся Зевсу! воздел дрожащие руки Никомах. Зевсу, победителю Тифона и гигантов
Молитесь, молитесь Кого же он раньше услышит? Тебя, Никомах, после жертвоприношений читающего Эпикура и прочих безбожников? Или тебя, Филон, покупающего краденые храмовые приношения?
Уверуйте во Христа! возвысил голос Филарет. Уверуйте, и он простит все ваши грехи. Покайтесь же, уразумейте: все мы черви, рабы, прах перед ногами Господа! Сила наша ничто, мудрость ничто, лишь страх, страх Божий всемогущ!
Мы с Никомахом будем молиться Зевсу Спасителю, решительно сказал Аркесилай. А вы, Демарат и Филон Христу. Один из них спасет город.
Дрожащим, срывающимся голосом произносил молитву верховный жрец, вразнобой вторили ему солдаты. Но тверд и уверен был голос проповедника, и рабы один за другим подхватывали псалом.
Я не червь! Я не червь! Я воин племени динка! Он сорвал с шеи амулет. Вот зуб крокодила, убитого мной. И темнокожий с силой провел амулетом по оковам Ратмира. Талисман тут же рассыпался, но на; железе осталась глубокая царапина.
У кого есть обереги передавайте их сюда, крикнул Малко.
По рукам быстро пошли глиняные, медные, фаянсовые фигурки, камешки, косточки. Даже солдаты отдали свои каменные языческие иконки, а Марций Слав золотой образок с Митрой-Солнцем. Филарет попытался вмешаться, но солдаты грубо оттолкнули его, посоветовав молиться усерднее. Малко прикладывал амулеты к оковам, металл шипел и таял, будто от кислоты. А презрительная улыбка гностика все больше уступала выражению растерянности. Заметив это, трибун тихо и зло произнес:
Услышу хоть одно твое вонючее заклинание изрублю.
Наконец железные браслеты распались. Златоволосый ант поднялся высокий, мускулистый. Он поднял каменную плиту с отверстием запасной якорь, и двумя ударами кулака отбил два угла. Затем одной рукой поднял весло и насадил на него это подобие топора, обломав перед тем лопасть.
Прощай, громович, положил руку ему на плечо дед Малко.
Прощайте и вы, поклонился Ратмир товарищам по несчастью, прыгнул за борт и поплыл со своим странным оружием в поднятой руке. В ярком, ровном свете полной луны все видели, как он выбрался на берег и взбежал на высокий курган. А змей уже полз к нему, покинув опустошенный холм. Ратмир поднял каменный топор.
Змей Глубин! Я, громович, пришел по твою душу!
Из пасти чудовища вырвалось шипение, словно ветер засвистел в бурю. Длинная шея поднялась над курганом, и тяжелая голова змея, будто молот, устремилась вниз. Ратмир с силой взмахнул топором. Ослепительно вспыхнула молния, загремел гром, и чудовище подалось назад, шипя от боли еще громче. Змей попытался подобраться к громовичу снизу ползком по склону кургана, но новый громовой удар заставил его отступить. Тогда дракон окружил курган своим телом и стал сжимать кольцо, вползая все выше. И тут целый град ударов обрушился на его туловище. Неуязвимая до тех пор чешуя трескалась, темная кровь забила фонтаном из ран.
Но вдруг насыпь кургана, стиснутая телом змея и подрытая его когтями, стала разваливаться. Ратмир зашатался, теряя равновесие. Этого дракону было достаточно, чтобы схватить зубами рукоять его оружия. Миг грозный топор отлетел далеко в степь, а над безоружным Ратмиром нависла разинутая пасть, полная одинаковых острых зубов. Громович со смехом
раскинул руки и над его плечами выросли сияющие золотые крылья. Огненной стрелой взмыл он в ночное небо и вот уже не крылатый воин, не стрела несется среди звезд огненный змей, в горящей чешуе цвета червонного золота, с золотыми орлиными крыльями.
Злобно шипя, Змей Глубин пополз обратно в море. Но из пасти громовича-змея били молнии, и там, где они попадали в море, вода вскипала, и фонтаны змеиной крови вырывались из-под нее. Тут из бурлящих волн встал огромный смерч. Не смерч тело змея! Вот его голова закрыла диск луны, вот показался среди волн конец толстого хвоста. С громовым ревом огненный дракон устремился на водяного, осыпая его молниями. От их вспышек стало светло, как днем. Обгорелая чешуя кусками отваливалась с тела морского чудовища. Рев одного дракона и шипение другого слились в один страшный непереносимый звук. Вот змей-Ратмир всеми когтями и зубами впился в тело Змея Глубин, но тот успел порвать ему зубами крыло и вцепиться в бок. С оглушительным грохотом оба змея упали на курган, разворотив его до основания. Осела пыль. Среди глыб развороченной земли, рядом с огромным телом змея, лежал весь в крови Ратмир. Со стороны степи послышался конский топот. Что-то светящееся приближалось к кургану. То был конь белый, золотогривый. Вот он лег рядом с громовичем, тот из последних сил взобрался ему на спину и конь, развернув широкие крылья, понесся в небо с мертвым седоком. Как только они скрылись среди звезд, земля расселась и поглотила останки змея. Только развороченный курган да опустошенный городок напоминали теперь о страшных событиях этого летнего вечера и ночи.