А князь Изяслав, к примеру, таким оружием для начала Киев испепелит, улыбнулся в бороду десятник. Ладно, едем! До Ростова могли бы в два дня добраться, но я уж твои раны, волхв, поберегу. Остановимся в Момотине, потом в Бермятиной корчме. Там книгу и дочитаем.
Монашек наморщил лоб:
Вроде нет
И все равно там о них должно быть: книга ведь большая. От рук Ардагаста-варвара погиб великий мудрец, создавший эти перстни. А вот где они теперь, это знаем только мы с доктором Рейнольдом. Узкое аскетическое лицо Леонтия тронула довольная усмешка. В кургане викинга Ульвкеля, в лесах над озером Онего. Под такими заклятиями, каких никакому Лютобору не снять!
Ох, и боязно, владыко, о таком и думать без тебя! А с тобой нет! восхищенно произнес монашек.
Ничего ты не боишься, Арефий, хоть и хлипкий с виду, отечески улыбнулся Леонтий. Эти греки теперь боятся знания, не то что их предки. А ты скиф. Что я из тебя беса изгнал все знают, не знают только, что ты его сам и вызвал. По дрянной, плохо переписанной книжке. Но не побоялся. И сегодня вот за день доскакал из Суздаля.
А что? Разве мы Сатане служим? Нет, Господу: искореняем идолобесие. Да чего наша вера стоит, если нехристи с басурманами могут чарами владеть, а мы нет?
Верно. Меня от язычников не раз только чары и спасали. Два епископа отсюда сбежали, хватит! Я сейчас иду с дружиной разорять Троебожное капище, а ты скачи обратно и скажи Щепиле, чтобы книгу у персиянина забрал. Разобраться еще надо, откуда она у него. В крайнем случае, заплачу.
ОРУЖИЕ БОГОВ
Чтобы не ввязываться в стычки, поедем проселками к северу от дороги. А к Инду проберемся подальше от главного лагеря саков и вольных кшатриев-яудхов, сказал Вима Кадфиз.
Прятаться в собственной стране? гордо тряхнула черными кудрями Михримах. Мне, царице? Мой отец в одиночку перешел Гидраот , собрал войско из одних крестьян и овладел столицей.
В скифской одежде, позаимствованной из седельных сумок Ларишки, и с ее же махайрой у пояса парфянка выглядела решительно и воинственно.
Если горожане, как тогда, не восстанут, с одним мужичьем много не навоюешь. А саки поднимутся против нас, как только узнают, что тебя защищают тохары, возразил Вима.
Если я приду с чужим войском из-за Инда, против меня могут подняться не только саки.
При Герае Кадфизе тохары и саки вместе победили яванов и черного колдуна Шивы, сказал Ардагаст. Их объединили меч Грозы и амулет Солнца, добытые Атарфарном.
Я не Атарфарн, а неученый лесной шаман. Но амулет Солнца у меня есть, Правда, не из золота.
Хиранья снял свой красный кушак, развернул его. На красном шелковом полотнище золотыми нитками был вышит лев с мечом в лапе, над спиной которого поднималось солнце.
Это знамя, врученное Фраату великим ашрамом Солнца. Под ним он овладел Таксилой. Оно свято для всех, почитающих Сурью-Михра.
Оно свято и для почитателей Вишну, чьи земные воплощения Кришна и Рама, откликнулся Вишвамитра.
Михримах решительно взяла знамя в руки:
Химинду! Дай сюда свое копье. Ларишка, достань иглу и нитки.
Парфянка обернула край знамени вокруг древка, и Ларишка быстрыми умелыми стежками закрепила полотнище. Михримах окинула взглядом дружинников:
Ну вот. Теперь вы не просто охотники за невестами. Вы мы все воины Солнца, и наш враг сам Разрушитель. Вишвамитра! Ты понесешь наше знамя.
Харе Кришна! Кшатрий прижал алый шелк к губам.
Ардагасг невольно вспомнил Гелиодора и его кришнаитов и подумал: «Как, выходит, по-разному можно верить в одного и того же бога».
Вима озабоченно потер затылок. Да, хозяйкой в стране все же была эта кудрявая девушка. А он ей еще не муж и даже не любовник. Эти царевны что она, что Лаодика, строго воспитаны и лишнего ему не позволяют. Хотя это, конечно, хорошо: ветреная царица погибель царству. Но уж полководцем у наследницы Фраата должен быть именно он, Вима, сын Куджулы Кадфиза.
Поедем равниной, через вишнуитские села. Брать с собой будем только тех, у кого есть кони таких, правда, в селах немного. Остальные пусть вооружаются и ждут, пока мы вернемся с саками и яудхами, К ним мы должны успеть как можно быстрее, поэтому нигде задерживаться не будем, Дружина, за мной!
Царица улыбнулась и благосклонно кивнула своему полководцу.
Глядя на веселящуюся толпу, Валерий Рубрий, новый начальник пехоты, презрительно кривил губы. Чернь всюду одинакова: за хлеб и зрелища стерпит любого тирана. Тем более здесь, на Востоке, где рабство у всех в крови. Что ж, чернь и не должна решать, кто и как будет править страной. Это, кажется, поняли даже в Риме, хоть и продолжают вздыхать о республиканских добродетелях.
Римский всадник не знал народа, которому взялся давать царей, народа, который сейчас покорно расступался перед ним. Иначе заметил бы, сколь ненавистно всякому вишнуиту имя царя Кансы, гонителя Кришны. Превыше всех в земном мире царь, но превыше царя его дхарма, священный долг. От дармового угощения и выпивки бедняки не отказывались, и яркие зрелища индийцы меньше любить не стали. Но никого не радовал вид эллинов, разрядившихся в лучшие одежды и расхаживавших по городу, словно по невольничьему рынку. И не так слепы были горожане, чтобы не замечать похоронных процессий знатных и; не очень знатных людей, погибших в Ночь демонов. Мало кого радовали и заросшие аскеты, размахивавшие трезубцами и призывавшие разрушить «капище млеччхов» храм Михра. Одного такого слугу Разрушителя слон Аянт схватил хоботом за волосы, завязанные узлом, и перебросил через ограду храма. Кое-кто говорил, что это был сам Шиваракшит и что он вдруг наткнулся у храма на такую магическую защиту, против которой были бессильны все его чары.