Кто-то еле слышно прошел по коридору. Наверняка служанка пробирается к воину или кухонному рабу.
О жившей рядом Михримах, бойкой, но строго воспитанной, Лаодика не могла подумать ничего плохого. Царевна дошла до похорон Ахилла, когда со стороны царских покоев донеслись громкие голоса, шум, топот. Она с детства была наслышана о заговорах и убийствах во дворцах и сначала не на шутку испугалась. Потом, преодолевая страх, встала, набросила гиматий, спрятав в его складках маленький кинжал, и осторожно выглянула в коридор. У двери расположенной рядом комнаты Михримах неподвижно лежал евнух Багой. Хитрый и корыстный, как и все евнухи, но добродушный Царевна заглянула в комнату подруги, боясь увидеть тело, окровавленное или с темной полосой на горле. На постели никого, и простыни нет. У постели лежала молоденькая служанка. Лаодика склонилась к ней. Мертва! (Второй служанке, как потом оказалось, спасло жизнь лишь то, что она тайком ушла на свидание со стражником.) Мертв был и Багой. У выхода из гарема лежал еще один евнух. Мимо двери кто-то шел, лязгая доспехами. Девушка прижалась к стене и вдруг явственно услышала: «Царь Стратон». Тогда она распахнула дверь и решительно пошла к комнатам царя, отстраняя рукой воинов. Из-за двери библиотеки она услышала голос брата:
Дочь Фраата еще до рассвета будет принесена в жертву Шиве. Парфянских царей здесь больше не будет.
Лаодика замерла в ужасе. Потом рванула дверь, растолкала вооруженных мужчин и увидела Стратона гордого, торжествующего, в золотом слоновом шлеме. У ног его лежали трупы царя и еще одного знатного парфянина.
Стратон! Ты обезумел! Опомнись, во имя
Она осеклась, встретив ледяной, безжалостный взгляд нового царя.
С царем так не говорят, холодно произнес он и следом прошипел вполголоса: Дура! Именем твоей подружки с нас с тобой сдерут кожу.
Шиваракшит подошел к ней, взглянул в глаза и голосом всевластного бога проговорил:
Ты сейчас уйдешь в свою комнату и не выйдешь, и не скажешь ни слова, пока не велю я.
Враз лишенная этим голосом собственной воли, царевна повернулась и пошла назад, ничего не замечая вокруг. Воины почтительно расступались перед царской сестрой.
Но вот и комната царевны. Вима открыл дверь. Никого! Царевич окинул взглядом коридор и только теперь заметил трупы двух евнухов. Ардагаст склонился к первому из них.
Ни одной раны. Чары?
Хиранья замер, вытянув перед собой руки.
Нет. Чар я не чувствую. Надейтесь на свои мечи, воины.
Он сощурил глаза и вдруг заметил темное
пятно у основания шеи мертвеца.
Это не чары. Это еще хуже. Варма-калаи! Слушайте, воины: если кто-то нападет на вас без оружия женщина, старик, брахман рубите его прежде, чем он успеет коснуться вас. Оружие владеющих варма-калаи их тело.
А из соседнего коридора уже доносились шум и крики: «Слава царю Штратане Шивадасе!» Вима с досадой стиснул золотую застежку пояса. Идти похищать невесту и вернуться ни с чем? Позор для кушана И он решительно приказал:
Все в комнату Лаодики! Ардагаст на разведку. Ардагаст вышел в полный воинов коридор и как ни в чем не бывало спросил по-гречески одного из них:
Где царевна Лаодика?
Да вот она идет.
Прямо на Ардагаста шла девушка в тонком белом хитоне. Синий гиматий, в который она куталась, сполз с головы, обнажая распущенные светлые волосы. Синие глаза смотрели нет, не сквозь него: в них появилось удивление, даже испуг. Но, не издав ни звука, она обошла юношу, будто какую-то колонну, вошла в двери гарема и направилась к своей комнате. Ардагаст шел следом. Встревоженные обитательницы гарема уже выглядывали из дверей. Только из-за суматохи никто из мужчин не задумался: зачем это вошел на женскую половину усатый варвар в кольчуге и шлеме?
Увидев свою комнату полной незваных гостей, царевна не убежала, даже не вскрикнула, только бессильно опустилась на скамеечку и привалилась спиной к стене. Она узнала их всех, штурмовавших тогда дворец, даже горца с боевым топором и фазаньим пером на тюрбане. Но, скованная колдовским голосом брахмана, не смогла бы сопротивляться даже убийцам. Незнакомый низенький скуластый брахман в сакских штанах, подпоясанных красным кушаком и, поверх него, витым священным поясом, подошел к ней, озабоченно произнес: «А это уже чары», и положил руки ей на виски.
От спокойного, дружелюбного взгляда узких темных глаз словно растаяли наложенные на ее волю оковы. Пальцы стиснули скрытый в складках гиматия кинжал. От удара в горло не защитит и кольчуга. Но кто же из них убийца ее отца? (В вину Гелиодора она, конечно же, не верила.) Нанести второй удар она уже не успеет. К тому же в глубине души ей, молодой и полной сил, вовсе не хотелось умирать. И она только горько рассмеялась:
Вы, варвары, пришли убить меня с братом? Опоздали: моего Стратона больше нет. Есть царь Шиваракшас вот кто теперь правит Таксилой!
Вима простодушно улыбнулся:
Не угадала. Я пришел не убивать тебя, а вернуть тебе царство. Ты будешь моей женой и царицей Каписы, Бактрии и всех стран, какие мы с отцом завоюем.
Еще миг и она вонзила бы клинок в горло наглому варварскому князьку. А он спокойно продолжал: