направил коня к величественному зданию с пропилеями . И снова стражники безропотно пропустили их через пропилеи в окруженный колоннадой двор с мраморными статуями богов и царей. Мальчики слезли с коней. Лицо темноволосого скуластое, с упрямым острым подбородком сияло довольной улыбкой.
Здорово мы их! Они что, коня твоего увели?
Ага. Тот, меченый, таким добрым прикинулся В степи коней силой уводят, с боем или хитростью, а чтобы вот так, обманом
В большом городе воров больше, чем во всей степи, махнул рукой темноволосый. Я знаю и в Ольвии был, и в Херсонесс, и в Танаисе.
А я вот до сих пор только старую столицу скифов, на Днепре, видел, честно признался Ардагаст. Там, правда, люди не живут с тех пор, как Сауасп сжег город.
Из какого же это ты далекого племени? И как тебя хоть зовут?
Я Ардагаст из племени рос.
С такими волосами? У тебя, наверное, мать венедка? Или ты, может, из тех ну, кого росы приживают, когда к венедам за данью ездят? испытующе прищурился темноволосый.
Росич гордо вскинул голову, сверкнул голубыми глазами:
Я из росов по матери-царевне. А отец мой сын великого старейшины венедов. Его род был у сколотов-пахарей царским.
Значит, ты сын Зореслава и Саумарон, сестры Сауаспа. Так у них, говорят, и свадьбы не было.
Было или не было, а я есть. И кровь во мне царская!
Во мне тоже. И не хуже твоей. Я Инисмей, сын Фарзоя, великого царя аорсов, и Айгуль, царевны усуней.
У Ардагаста перехватило дыхание. Перед ним был сын того, кто послал на венедов орду Сауаспа, сын того, чьим именем Сауасп нещадно обирал венедов. Росич пожалел о своей откровенности. А Инисмей продолжал:
Вот у них была свадьба, так свадьба! Посол самого Сына Неба на ней был, такие вещи дарил, что даже греки делать не умеют.
В темных глазах сына Фарзоя не было ни враждебности, ни даже высокомерия. Просто царевич был доволен, что ему есть чем похвастаться перед полусарматом с далекой лесной окраины. И Ардагаст, простовато улыбнувшись, спросил:
Сын Неба это кто из богов?
Это не бог, это царь. Он правит далеко на востоке, и подданных у него больше, чем у Нерона, великого царя ромеев. Шелк когда-нибудь видел?
Видел, и не раз.
Вот его и ткут в стране Сына Неба. Есть там такие червяки, что сами нитки делают.
Червяки? Ну врешь!
Пусть меня Хорс сожжет, если вру!
Хорсом-Солнцем ни в степи, ни в лесу зря не клялись. Ардагаст почувствовал: если кому и можно верить в этом городе торгашей и обманщиков, то только сыну Фарзоя. Да и самого Фарзоя венеды считали строгим, но справедливым. Ведь он хотя бы запретил Сауаспу собирать дань рабами и никому не позволял ходить в набеги на венедов.
А с улицы уже доносились крики:
Справедливости! Справедливости! Где царь Котис? Сарматы бьют и калечат людей среди бела дня!
Толпа в полсотни человек собралась перед пропилеями. Чернявого на этот раз не было видно, но его молодчики сгрудились за спиной важного грека в синем гиматии, потрясавшего окровавленной рукой.
Царя нет, он с Фарзоем на охоте! А царица еще не вернулась из храма Афродиты Апатуры! пытался перекричать толпу бородатый начальник стражи.
Тогда пусть к нам выйдет царевич Рескупорид! Подмигнув Ардагасту, Инисмей сложил ладони лодочкой у рта и крикнул:
Рес, выходи! Базарное ворье к тебе на поклон пришло!
Потом обернулся к росичу и сказал:
Рескупорид хороший парень. Он любит, когда его называют Рес был такой фракийский царь, греки его под Троей из засады убили, а то бы им Трои не взять. Здешние цари сами родом из Фракии.
Во двор вышел мальчик лет пятнадцати с красивым гордым лицом, в белом хитоне с золотым шитьем и небрежно накинутом красном гиматии. Длинные густые волосы делали его похожим на сармата.
Привет, Инисмей! Ты что, убежал из гимнасия?
Нет, гимнасиарх выгнал. Харикл, Спевсиппов сын, хватал мальчишек за что не надо, а я его взял да бросил в бассейн, да так, что он перед тем по ступенькам носом проехался.
Правильно сделал! Сынок папаши стоит. А это кто?
Ардагаст, царевич росов.
Сын Сауаспа?
Нет, племянник. Он только что на агоре дал плетью Клеарху Меченому по роже, а Спевсиппу по рукам за то, что они его коня украли.
Рескупорид от души расхохотался и хлопнул Ардагаста по плечу:
Молодец, рос! Отделал двух главных пантикапейских воров. Один ворует в домах и на улицах, а другой в казне. Ого, Спевсипп еще и жаловаться пришел! Ну я ему покажу
Боспорский царевич, приняв величественный вид, появился между колоннами.
Оба сармата встали рядом, положив руки на увенчанные кольцами рукояти акинаков и поигрывая плетьми. Спевсипп, стоявший на несколько ступеней ниже, протянул руки к Рескупориду.
Справедливости, царевич, правосудия! Эти два варвара украли коня, только что купленного мною на агоре, а потом принялись рубить и хлестать безвинных людей и топтать их товары. Не иначе, они приносили жертву кровожадному скифскому Арею
Жертву нашему Арею-Ортагну приносят не так. Сначала режут горло. Потом собирают кровь и поливают ею священный старинный меч. Потом отсекают голову и правую руку. И все это делают не на базаре, а среди степи, на куче хвороста выше твоего дома. И нужна для этого кровь воина, а не базарного вора и обманщика.