Мы не маги и не жрецы, но уже знаем, как побеждать подземных тварей и их учеников! тряхнул волосами Ардагаст.
Похитить невесту да еще сразиться с колдунами это дело для багадура! Клянусь Гишем, я не зря сюда забрался! воскликнул Сунра.
Разве я буду достоин царства, если побоюсь вырвать девушку из этого змеиного гнезда! вскинул голову Вима.
Это гнездо мой родной город. А кто достоин царства сейчас скажет Солнце. Хиранья! Внеси дары Солнце-Царя.
Из-за позолоченной двери вышел еще один жрец: низенький, тщедушный, с редкой бородкой и скуластым узкоглазым лицом. Один за другим он вынес и возложил на алтарь четыре золотых предмета: плуг с ярмом, копье, стрелу и чашу.
Глядите: вот дары, отлитые из небесного золота, которым владел Колаксай, Солнце-Царь, и оставил их народу саков. Владеющий ими достоин повелевать всеми сословиями: пахарями, воинами и жрецами. Мой предок Аспамихр, верховный жрец апасиаков, принес их с берегов Яксарта в Бактрию, а затем в Дрангиану , страну болот и озер, куда увел саков царь Аспандак, когда рассорился с Гераем Кадфизом твоим предком, Вима. Потом апасиаки вместе с царскими саками, что спустились с Крыши Мира, отвоевали Индию у яванов. И великим царем саков стал Мога, которого приняли эти дары. Парфяне Гондофар и Фраат тоже прошли испытание дарами. Знай: ни один сак не признает царем отвергнутого огненным золотом. Попробуй же его взять, Вима из рода Кадфиза!
Над четырьмя дарами вдруг взметнулось золотистое пламя. Вима подошел, осторожно протянул руки, но не почувствовал жара. Тогда он медленно ввел их в самый огонь и бережно поднял разом все четыре предмета. Пламя взметнулось еще выше и тут же погасло.
С гордым торжествующим видом царевич положил дары обратно на алтарь.
А теперь подойди ты, Ардагаст. Я чувствую в Тебе силу Солнца, неожиданно сказал Аспамихр.
Ардагаст несмело простер руки над снова вспыхнувшим пламенем. Жар шел, как от кузнечного горна. «Какой уж из меня, бродяги безродного, царь?» мелькнула горькая мысль. Он повел руками и вдруг Почувствовал, что над чашей жара почти нет. С замирающим сердцем юноша погрузил руки в пламя, каждый миг ожидая увидеть вместо них обгорелые кости. Но вот он коснулся чаши та была всего лишь теплой. Рывком Ардагаст поднял чашу. Огонь ударил из нее вверх, к лицу золотого бога и погас. Глаза дружинника встретились с глазами изваяния. Даждьбог-Михр смотрел на него довольно и ободряюще, словно опытный боец на молодого. С поклоном Ардагаст поставил чашу на алтарь.
В душе Вимы змеей шевельнулась мысль: «Где же его царство? Не станет ли нам тесно?» Но на лице Ардагаста не появилось даже тени властолюбия или заносчивости.
Для моего племени Колаксай добыл такие же дары, только вместо копья и стрелы среди них была секира. Но плуг и секиру боги скрыли от людей, а чаша рассечена. Неужели мне дано найти хотя бы чашу?
Да И если ты к тому времени будешь таков же, как сейчас, две ее половинки сольются в твоих руках. Но
это будет далеко отсюда Здесь же вам всем предстоит иное. Не мне учить вас, молодых воинов, как похищать девушек. Но если Стратон с его гуру пустят в ход древние чары Да и от смиренных бхикшу всякого можно ждать: их наставник брат знакомого вам Нагапутры. Поэтому с вами пойдет Хиранья, лучший мой ученик.
У нас на севере меня считают сильным шаманом, а здесь я только брахмачарин и знаю совсем мало мантр, да и тем обычные брахманы не стали бы меня учить, развел руками маленький жрец. Я для них млеччх, не арья.
Эти истинные арьи из ашрама Шивы больше твоего похожи на млеччхов, и не так телом, как душой. Не зря они устроились на самом проклятом месте в окрестностях Таксилы: сейчас там сжигают трупы и казнят преступников, а ниже лежат подземелья, где хоронили царей мелуххов. Зато Хиранья лучше меня самого умеет устанавливать духовную связь с великим ашрамом Солнца. Но ждите от него помощи только тогда, когда все ваше оружие будет бессильно.
Да-да, я ведь не воин и не знаток боевых заклятий. Даже бегаю плохо и в седле держусь кое-как.
Ничего, от людей мы тебя защитим, похлопал жреца по плечу Сунра. А начать лучше всего этой ночью, пока вся эта нечисть не учуяла нас и не напала первой. Я не знаю, куда подалась царевна, зато мне известно, что вечером она будет во дворце и где ее покои. Трое моих кати будут ждать с конями за городом, а с остальными семью мы пролезем ночью во дворец. Ну и ночка будет, клянусь Гишем! Багадур подбросил и поймал боевой топор.
Не стану вас отговаривать, храбрейшие из воинов. Но помните: эта ночь безлунная. Ночь демонов ракшасов, пишачей и ветал. Ночь людей, что сами уподобились демонам.
Немногочисленные плошки освещали главную чайтью . В полутьме тонули колонны с резными капителями и увенчанная зонтом ступа невысокий купол, внутри которого в нескольких золотых ларцах покоилась одна из бесчисленных костей Будды. Из кладки купола выступала позолоченная статуя Просвещенного, с лицом, полным неземной доброты и далеким от всех мирских страстей. Таким же бесстрастным было лицо наставника Нагасены, но то было спокойствие кобры, готовой к броску. Перед ним стояли два десятка монахов избранных, приобщившихся к тайной мудрости нагов. Стоявший впереди высокий бхикшу с угрюмым горбоносым лицом выглядел бы сущим разбойником, отпусти он волосы и бороду.