Золотые волосы развевались по ветру, а в руке блестел меч. Удар и волосатая лапа отлетела вместе с саблей. А снизу уже летел на Роксе волхв в промокшем белом плаще. Грозно сверкнула священная секира, и черный змей лишился еще одной головы. Преследуемый молниями Радо, дракон бросился вниз, у самой воды обратился человеком в черном с серебром плаще и скрылся в волнах. Забурлила, заклокотала вода, и из нее вынырнула смеющаяся русалка с запечатанной корчагой в руке.
В это время Улеб Каницарович, несший знамя Олега, оказался на пути взбешенного Бьерна. Франкский клинок выдержал удар тяжелой секиры, а рогатина любечского горожанина пробила кольчугу и глубоко вошла в грудь посадника.
Уцелевшие бесы бросились врассыпную, но скрыться не удалось никому. Двоих настигли молнии красного змея, одного загрыз крылатый волк, еще одного растерзал клювом и когтями грифон. Последнего нагнала и зарубила крылатая женщина. Только тут Радо почувствовал, как болят раны на груди и хвосте.
Радо, Вылко! Летите скорее к своим телам. Сейчас дождь пойдет, у нас с Роксом крылья намокнут. А кровь я вам на лету заговорю, чистым, звонким голосом проговорила белокрылая воительница.
Внизу на главной башне замка развевалось знамя Олега и Игоря: красное, с падающим вниз головой на добычу золотым соколом, похожим на сарматский трезубец Киевичей.
Там, верно, думают, что над Любечем боги сражались, сказал Радо.
А нас, кроме разве что меня с Роксом да вилы, никто и не видел. Духов без их воли могут видеть только духи, ответил Творимир.
Раскатисто прогремел весенний гром.
Твой отец боярин Радослав Громович из рода Укиль. Отец забрал тебя у меня ему нужен был наследник. А потом Борис-богоотступник истребил весь ваш род. Я думала, и ты погиб. Только недавно Творимир отыскал тебя.
Почему же вы сразу не сказали
Кому? Христианину и дружиннику Дира? усмехнулся Хадобард. Ты, поди, в монахи бы ушел грехи предков замаливать.
Да и я не хотела тебе сразу все открывать. Хотела, чтобы ты сначала юнаком стал.
Какой уж из меня юнак Ни одного врага за это время сам не победил.
Не прибедняйся, сын валькирии и потомок небесного воина, хлопнул Радо по плечу Хадобард. Если бы ты не сдержал Маркиана-змея, мы бы и все разом могли не одолеть лиходея с его бесовской ратью. И так трое наших погибли.
А мы их и помянуть не можем, с тихой грустью сказал волхв. Над арбуем курган насыплют, жертвы приносить будут. Волхву всегда приносят, даже злому. Только он за ними уже не придет: нет больше арбуя Ахто и двух духов его ни на каком свете. Хороший он был кудесник, а вот воин неважный. Даже в этот раз лосиную шапку вместо орлиной надел мне, мол, так привычнее.
Киевских князей известили, будто бы их ждет с богатым товаром и важными вестями их родич, купец с севера, и не может сам прийти только из-за внезапной болезни. Родственники на севере у Аскольда и Дира действительно были. Дети наложницы-шведки, эти двое только с помощью Рюрика смогли оттеснить от княжеского стола других потомков Кия. Теперь главное было выманить обоих князей из Киева. Тысяцкий Каницар готов был в любой миг пустить в город Олегову рать, большая часть которой укрылась в лесах к северу от города.
Наконец наверху застучали конские копыта, и с кручи стали не спеша спускаться окруженные дружинниками и варягами князья Руси. Их красивые лица, обрамленные белокурыми волосами, выглядели одинаково гордо и самоуверенно, словно никто в этом мире не мог сравниться с ними в могуществе и богатстве. На Аскольде был расшитый грифонами алый плащ из дорогой царьградской парчи, Дир щеголял кафтаном китайского шелка с вычурными серебряными застежками. Северные гости не должны были сомневаться в благополучии своих родичей-конунгов.
Вдруг резко хлопнуло полотнище. Улеб Каницарович развернул стяг с золотым соколом. Северяне расступились, и вперед вышел Олег, держа на левой руке Игоря и сжимая в правой варяжский меч.
Хоскульд! Дир! Не забыли меня? Это я, Хельги Норвежец, чью усадьбу в Согни-фьорде вы сожгли, чью сестру Ефанду обесчестили. Теперь Ефанда мать Ингвара Рориксона, конунга Гардарики, а я великий ярл.
Аскольд снисходительно улыбнулся.
Да, мы тогда были отчаянными молодцами. А теперь мы конунги Русиланда и можем заплатить тебе любую виру.
Хотя, по правде сказать, ты всем обязан нам. Если бы мы не разорили твое гнездо, ты бы не пошел в дружину Рорика и не стал братом королевы и ярлом, рассмеялся Дир.
В словах братьев не было и тени издевки. Сильные сами устанавливают себе законы вот что вынесли они из викингских походов.
А Олег заговорил уже по-славянски. Слова, годами выношенные в душе, падали, словно удары молота.
Вы не князья, и не рода княжьего. Это я княжьего рода. А вот Рюриков сын!
Серыми молниями сверкнули клинки Вылко и Радо, и два последних Киевича пали мертвыми на белый прибрежный песок. А из ладей уже выскакивали с мечами наголо словене, чудины, варяги Из киевлян первым опомнился дородный седобородый боярин Житомир.
Русичи! Отомстим за наших князей! Не пойдем под чухну белоглазую! Смерть Рюрикову ублюдку! Киевская дружина ощетинилась мечами. Вдруг из ее рядов вышел Милонег и стал лицом к своим, широко разведя руки.