Напольного или настенного зеркала в комнате Оливии не было, но желание посмотреть в кого же я теперь превратилась, перевесило усталость.
Руки сами тянутся к крошечному стеклянному предмету и я жадно всматриваюсь в мутное стекло. Из него на меня смотрит девушка двадцати лет. Осунувшаяся, с бледной кожей, через которую просвечивают венки, огромные карие глаза в пол лица, длинные ресницы и густые каштановые волосы.
- Ёшки-матрешки, - проговорила я сама себе, ощупывая выступающие ребра. - Как же это возможно? Разве так бывает?...
Но придется, видимо, принять, что бывает.
- Что ж, подкормить - и можно жить, - решаю я и возвращаю зеркало на место.
Но в глазах темнеет. Качнувшись, я теряю равновесие, роняю хрупкий предмет и сама падаю на колени рядом.
Минуту или две глубоко дышу, пытаюсь справится с головокружением. И вновь тянусь к зеркалу. Разбилось?..
Нет, но треснуло.
Беру в руки хрупкую вещь. И вдруг все вспоминаю
Семь лет счастья не видать, - мелькнула мысль, пока я рассматривала осколки разбившегося зеркала, которые рассыпались во всей прихожей моей маленькой хрущевки. - Ну и пес с ним!
В приметы я не верила. Хотя если бы мне дорогу перешел черный кот с пустым ведром наперевес Точно бы удивилась и запустила в него веником. А то, ишь тут!
Конечно, зеркала было жалко. Оно было тем самым - первым, которое я сделала, когда пришла работать на стекольную фабрику неопытным стеклодувом после никольского училища.
Сама не знаю, зачем я хранила его. Кривая, нелепая вещица с пузырьками воздуха и трещинами на ручке была неровня тысячам прекрасных вещей от бокалов до коллекционных статуэток, которые сделали я и моя верная стеклодувная трубка за следующие тридцать лет.
Пожалуй, это кривое зеркало напоминало мне о том, что никогда нельзя сдаваться.
Родилась в нищей семьей алкоголиков? Учись, работай, а не бегай за гаражи с мальчишками. Не поступила в университет? Зато попала в подмастерья к мастеру-стеклодуву в университете химии. И уже учеником зарабатывала целых сто двадцать рублей. Средняя зарплата в стране, между прочим!
Там же познакомилась и с мужем Петр Иванович, как его называли студенты, тогда был молодым аспирантом на кафедре. А после даже стал заместителем декана. Как я им гордилась! И первые три года даже была безоблачно счастлива. Это потом я уже узнала, что мой Петечка крутит шашни не только с молодыми преподавателями, но даже со студентками, которые на его занятия надевали юбки все короче и короче
- Ну а что ты хотела? - с насмешкой сказала мне тогда свекровь Инга Валерьевна. - Сама лимита подзаборная, даже образование не получила, разве ты ему ровня?! Стеклодув и профессор - ха! Мезальянс чистой воды! Я всегда это говорила. Вот Петечка и тянется к умным, образованным женщинам своего круга. Будешь умной, будешь молчать. А нет, так никто не держит.
Это была правда. Меня никто не держал. И я ушла.
Развелась и уехала в другой город к старшей сестре, которая работала учителем в школе, и к тому времени вышла замуж и родила один за другим пятерых детей.
Через пару месяцев страна вдруг рухнула. Плохо стало везде: и в школе, и в стеклянной промышленности. Наступили голодные
девяностые. Спустя несколько месяцев мужа сестры, начинающего коммерса, убили братки в малиновых пиджаках. Мы остались одни: две женщины и пятеро голодных детей.
Сестра мгновенно словно состарилась на десяток летНу а я
Я не боялась ни бога, ни черта.
Не просто зарабатывала, а пахала, как лошадь. Хваталась за любую подработку, чтобы только накормить и одеть семью. А еще заводила связи: полезные и нужные. Достать зимние ботиночки, купить пару кило мандарин к Новому году или вылечить зубы - все не проблема.
Связей мало не бывает.
Замуж больше так и не вышла. Моей семьей стали сестра и многочисленные племянники и племянницы. И я очень гордилась тем, как устроилась их судьба.
Сама же Доживала свой век, мотаясь между дачей и квартирой. Подкармливала бездомных котов возле дома, смотрела сериалы и возилась с клумбами у подъезда.
Но иногда, особенно долгими зимними вечерами, мелькала мысль: а если бы все сложилось по-другому?..
Взгляд упал на уже упакованные коробки с новогодними игрушками, в груди вдруг словно зажегся огонь. Тот самый, что многие года горел в моей плавильной печи. Только в этот раз в него словно добавили перца. Острого, жгучего
Рука прижалась к сердцу, а воздуха вдруг стало не хатать.
Коробки, да. Это была моя особенная традиция. Каждый год накануне Рождества я по старой памяти делала несколько десятков елочных игрушек. Раскрашивала их, а после ходила по улице и дарила их попавшимся по дороге детям. Ловила их улыбки и чувствовала одновременно легкую грусть и светлую радость.
Ох, да что ж такое-то?..
В груди жгло все сильнее, в глазах потемнело и уже падая, губы сами прошептали: Вот бы второй шанс
Так вот значит, какой он - второй шанс Молодое, пусть и обессиленное болезнью и недоеданием, тело. Новая жизнь. И новый мир.
И значит ли это, что там - на Земле - я умерла? Похоже, что да. Сердце. Инфаркт. Конец.
Я шумно выдохнула, как перед прыжкой в ледяную прорубь, а после решительно ну, не вскочила, но все же встала, сумев не рухнуть обратно.