Когда все поняли, что я не играю, вызвали скорую помощь, меня забрали в больницу. Врачи долго пытались понять, что произошло и почему я упала в обморок. Через пару дней стало легче, и меня отпустили.
В следующий раз на том же самом моменте спектакля опять случился обморок. Меня снова отвезли в больницу и на этот раз оставили на обследования. Они держали меня там неделю, назначали анализы, расспрашивали о том, что происходило до обморока. Узнавали у меня такие пикантные
подробности, вплоть до того, каким мылом я пользуюсь.
Выяснилось, что у меня случилась аллергическая реакция на крем. Тот самый, которым я мазала тело в сцене с полетом над городом. Первые сеансы спектакля такого не случалось, потому что крем был другой. В итоге мы просто поменяли его, и все стало хорошо. После этого ко мне прилипло прозвище «Маргарита». В театральных кругах меня до сих пор так называют.
Это так здорово и интересно! Настя с искренним восхищением смотрела на Анну Николаевну. Спасибо вам большое за рассказ. Эту историю можно будет положить в основу моей статьи. Еще кое-что, могу я вам задать один вопрос не по теме театра?
Давай, милая. Она сделала маленький глоток чая, оттопыривая мизинец, и откусила клубничный пирог.
Расскажите, пожалуйста, о своем брате. Вы помните, как его не стало? тихо спросила Настя.
«Пожалуйста, пусть это будет она!» она сжала кулаки дрожащих рук.
Не стало?! Как не стало? Анна Николаевна подскочила на месте и чуть не подавилась пирогом. Да он еще вчера был живее всех живых! Звонил с дачи, клубнику собирал с грядок.
Как собирал?! Настя выпрямилась от удивления и подалась вперед.
Ну так, руками, наверное, растерянно протянула она.
Она схватилась за кнопочный телефон и начала набирать номер, напряженно всматриваясь в цифры. После нескольких гудков на той стороне раздался хрипловатый мужской голос.
Роман, ко мне тут девочка пришла, утверждает, что ты умер! по-театральному громко воскликнула Анна Николаевна. На том конце связи послышался хриплый смех, переходящий в кашель.
Не дождешься, сестренка. Я помирать пока не собираюсь. У меня еще сарай не достроен и самогон не выгнан, твердо заявил брат.
Настя покраснела и опустила глаза, пытаясь делать вид, что ничего не произошло.
Вы извините меня, пожалуйста. Она сгорала от стыда изнутри. Хотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не встречать ни эту милую женщину, ни ее брата. Видимо, в Национальной библиотеке перепутали данные: мне сказали, что вашего брата зовут Петр и его давно нет в живых, а у вас Роман. У них такое часто бывает: вечно как напутают, а нам, журналистам, потом красней и отдувайся за них. Безобразие! Вот поеду к ним в понедельник и напишу большую жалобу на весь архив.
Анна Николаевна аккуратно взяла чашку с чаем, оттопырила мизинец, выпрямила спину и сказала тоном, как будто бы ничего не произошло:
Милая, вы сильно не злитесь на них, каждый имеет право на ошибку, ведь так? А если вы напишете жалобу, когото могут лишить премии. А могут и уволить. Там до двух не считают. А что, если у человека, который ошибся, есть семья? Что, если детям нечего будет кушать из-за того, что его уволят?
Да, извините, я об этом не подумала. Настя смотрела на худые бледные колени и боялась поднять взгляд. Жалобу не напишу, но буду иметь в виду на будущее, что все нужно проверять за ними. Извините еще раз, что так вышло с вашим братом.
Они допили чай, и Настя начала собираться уходить. Она поблагодарила Анну Николаевну за истории и пошла обуваться. Пока она натягивала кеды, к ним прибежала правнучка Анны, протянула Насте конфету «Рафаэлло» и листик, сложенный вчетверо. Девочка засмеялась и тут же убежала обратно в комнату.
А ты ей понравилась! Анна Николаевна проводила взглядом девочку и улыбнулась. Она очень мало с кем идет на контакт. Ее родители, то есть мои внуки, погибли в авиакатастрофе. Их самолет разбился год назад в Гималаях. И мы вместе с ее бабушкой воспитываем как можем.
Бедная девочка! Настя вздрогнула и прикрыла рот рукой. К сожалению, я представляю, насколько вам и ей сложно. Берегите ее, вы ей очень нужны.
Настя вышла из подъезда, сунула конфету в рюкзак и развернула листик, который ей дала девочка. На белом листе голубым карандашом был нарисован поезд, в окне которого торчала девичья голова с длинными желтыми волосами и голубой прядью.
«Кажется, мне и вправду придется ехать на поезде в Гродно. Но откуда девочка узнала про это? Может, после потери родителей у нее тоже открылся какойнибудь дар?»
Настя села в автобус маршрута номер один и отправилась на вокзал покупать билеты в Гродно. Дом напротив стелы с «Маргаритой», девочкой-индиго и клубничным пирогом отдалялся от нее так же, как возможность найти ту самую Анну Николаевну. Последняя надежда была на Гродно, но и с этим вариантом оставалось много вопросов. Что, если она уже не в своем уме? Что, если она откажется ехать в Минск? Что, если она ничего не помнит? Слишком много «что, если».
Ближайший поезд в Гродно выезжал в семь утра следующего дня. Настя сразу купила билеты на семь вечера того