Замещалка в конце урока собрала тетради с сочинениями и ушла.
Второй раз она объявилась через неделю, когда не вышла их классная руководительница, она же химичка, Майя Григорьевна. И как-то странно, что первый раз Анжела Федоровна замещала по литературе, а второй по химии. Виданное ли дело, чтобы одна и та же училка могла и химию, и литру преподавать? Впрочем, никакого урока замещалка опять не проводила. Достала пачку тетрадок тех самых, в которых писали на прошлой неделе сочинения, начала зачитывать оттуда отрывки и комментировать. Тайное становилось явным. Стало известно, кто какую новую фамилию себе нафантазировал. Было забавно все это слышать.
В конце урока, после разбора полетов, тетрадки с оценками были розданы авторам. Женя получил четверку за грамотность и тройку за содержание, рядом с оценками было приписано красной пастой: «Искренности не хватает. Слишком надуманно».
«Вот же сучка!» процедил он мысленно, с досадой разглядывая трояк и эту приписку.
С двенадцати
лет Женя, параллельно с общеобразовательной школой, обучался и в художественной школе, занятия там шли по вечерам, три раза в неделю. На второй год обучения в художке, в начале декабря, произошло вот что.
Из-за эпидемии гриппа учеников в классе поубавилось, и учительница, Тамара Олеговна, тоже заразилась, выглядела болезненно на одном занятии, а на следующее уже не пришла, зато вместо нее явилась та самая замещалка, Анжела Федоровна.
«Фигасе! подумал Женя, увидев ее. Она еще и в художке замещает! Во все дырки затычка».
Зал, где занимался их класс, был в тот вечер почти пуст. Из учеников пришли только двое Женя и Наташа, молчаливая застенчивая девочка со смешной фамилией Друзяка.
Замещалка задумчиво просмотрела классный журнал, произнесла:
Могли бы и не приходить. Но раз пришли
Сочинение писать будем? ехидно подхватил Женя.
Нет, с натуры рисовать. Меня.
Она поставила стул почти в центр зала, села на него и пальцем указала Жене с Наташей, куда ставить мольберты. Они заняли позиции. Прикнопили к мольбертам листы ватмана.
Замещалка прикрыла глаза и неподвижно, спина прямая, застыла на стуле. Женя с Наташей принялись рисовать ее на ватмане простыми карандашами.
«Не рановато ли для второго класса людей с натуры рисовать? недовольно размышлял Женя. Мы ведь анатомию еще не изучали».
Но вслух ничего не высказал.
Когда закончился первый час занятий (академический час в сорок пять минут), звонок на перемену не прозвенел. Женя с запозданием глянул на часы в своем мобильнике и только сейчас понял, как тихо в школе. Дверь зала была открыта, из коридора не доносилось ни звука. Он отложил карандаш, встал и, тихо пройдя мимо замещалки, так и продолжавшей сидеть с закрытыми глазами, вышел из зала.
В раздевалке, где обычно сидела гардеробщица, она же уборщица и сторожиха, включавшая звонок, никого не было. Только две куртки, Женина и Наташина, одинокие, застыли на крючках. С самого начала Женя не видел гардеробщицу, но думал, она где-то здесь и позже подойдет.
Заглянул в соседний зал, там обычно шли занятия у старшего класса, но сейчас было пусто. Попробовал открыть дверь в кабинет истории искусств. Заперто. Вернулся обратно. Замещалка неподвижно сидела на стуле.
Анжела Федоровна, позвал ее Женя, но та не отозвалась. Сидела с закрытыми глазами. Не шевелясь.
Анжела Федоровна! еще раз и уже громче попробовал он. Перемена Вы меня вообще слышите? Эй!
Она молча сидела, словно статуя или чучело. Наташа прекратила рисовать и настороженно смотрела на учительницу поверх мольберта. Женя приблизился к замещалке. Присмотрелся. Ему показалось, что она совсем не дышит. Тронул ее за плечо не шелохнулась.
Спит, что ли? предположил он, бросив взгляд на Наташу; та двинула бровями, изображая недоумение.
Присев на корточки рядом с замещалкой, коснулся кисти ее руки и тут же отдернул пальцы неожиданно холодной оказалась кожа.
Блин, она ледяная, как жаба, сообщил Наташе. Ты сиди здесь, а я схожу, найду кого-нибудь.
Быстро выйдя из зала, чуть не выбежав, он отправился обходить школу, заглянул во все открытые двери, подергал все закрытые. Нигде никого.
Когда вернулся обратно, замещалка по-прежнему ровно сидела на стуле, а Наташа, скорчившись за мольбертом и обхватив себя руками за плечи, дрожала. Губы ее беззвучно тряслись, в глазах блестела влага.
Ты чего? шепотом спросил Женя, подходя.
Девочка попыталась ответить, но не смогла выдавить ни слова. Он заметил, как мышцы на ее горле дрогнули от спазма. Трясущейся рукой она схватила Женю за рукав и взглянула по-собачьи, снизу вверх, ища защиты от накатившего ужаса, который, как инфекция, тут же передался и Жене.
Захотелось вырвать руку из ее пальцев и пуститься наутек, но он не побежал, заставил себя сдержаться. В нижней части живота клубился мерзостный холодок.
Помог Наташе подняться с табурета. Ее ноги плохо слушались, и она едва не упала, вставая. Потащил ее в коридор. Когда проходили мимо Анжелы Федоровны, бросил взгляд на замещалку: похоже, и впрямь не дышит.
Забрал куртки из гардеробной. Помог Наташе одеться. Самостоятельно та никак не справлялась, рука все не попадала в рукав. Они вышли на улицу, под темное небо, в потоки стылого ветра. Наташа, как клешнями, больно вцепилась Жене в руку.