Без сомнения, с глупой ухмылкой сказал Мирголовский. Пойдем, Боренька.
Боршай и Мирголовский, покачиваясь, вышли на улицу, значительно, на их взгляд, изменившуюся. Им казалось, что они здесь давно не бывали. И улица с ее неоновыми фонарями, и прохожие, и редкие машины все вдруг приобрело какой-то иной вид. От избытка переполнявших их чувств они обнялись и двинулись к дому.
А добрый парень Витек, говорил Боршай проникновенно, заплетавшимся языком, с таким не пропадешь!
Добрый, добрый, удовлетворенно бурчал Мирголовский, но слова получались невнятными.
А почему это он сказал, что вор самый свободный человек на свете?
Почему, почему... Вот встретимся и узнаем, пробормотал Толька.
Нет, ты скажи, почему? настаивал Борис.
...Витек сдержал свое слово: назавтра к вечеру он опять появился у них во дворе. Его маленькие глазки стали еще у́же, заплыв от беспробудной ночной пьянки.
Ну что, пацаны?
Пацаны чувствовали себя намного хуже своего доброжелателя. Весь день их тошнило, а у Борьки вдобавок шла из носа кровь и раскалывалась голова, как будто ее растягивали на части невидимыми стальными клещами. А временами, наоборот, казалось, что на нее давит тугой металлический обруч. «Больше никогда не буду пить, в рот не возьму», жаловался он Мирголовскому. Анатолий мрачно помалкивал. Он был согласен с Боршаем. Но Витек быстро, без затруднений все поломал.
Ну что, ребятки, пивка? Легче будет, отвечаю! Понимаю. Я и сам не свой. Ну, пойдемте. С богом, ласково обратился он к подопечным.
И подростки не смогли отказаться. Опять они сидели в ресторане, и Зойка носила им холодное пиво.
И правда полегчало, сказал Боршай.
Клин клином вышибают, осклабился Витек, но на сегодня хватит. Ша!
Больше трех бутылок пива он им не позволил выпить, но накормил отменно: заливная рыба, солянка, бифштексы.
Все, пацаны, отдыхайте, а завтра поработаем.
Что будем делать? спросил Мирголовский.
Завтра будет день, будет и пища, ответил неопределенно Витек. Приду к вам часа в три. Будьте готовы, будьте здоровы. Он выпроводил их из ресторана, а сам остался любезничать с Зойкой.
На другой день он был деловит и собран.
Едем в Мельниково, услышали ребята с ходу.
У центрального рынка, на месте посадки в мельниковский автобус, была большая толпа. Витек необыкновенно оживился и заговорщически мигнул своим спутникам:
Держитесь около меня и создавайте толкучку.
А зачем? наивно спросил Боршай.
Делай, что говорят, со злостью сквозь зубы процедил Витек.
Мирголовский сразу догадался, для чего это нужно их покровителю-доброхоту. Теперь ему были понятны разглагольствования о том, что вор самый свободный человек на свете. Поэтому он не стал задавать лишних вопросов, хотя сердце его как-то нездорово заныло и он подумал почему-то о своей больной матери.
Раздумывать долго не пришлось: к подходившему автобусу бросилось сразу человек двести. Витек немного приостановился, окинул оценивающим взглядом свалку, происходящую у задних и передних дверей автобуса, и бросился к задним дверцам. Пацаны усердно работали локтями рядом с ним.
Того, в шляпе, видите? кивнул Витек Борису и Анатолию. Пробирайтесь вперед и при входе оттесните его на меня, приглушенно-шипяще сказал он.
Ясненько, одними губами ответил Боршай и начал упорно пробираться к двери.
Толька усиленно помогал ему. Витек слегка приотстал, оттеснился назад. У самых дверей Боршаю и Мирголовскому удалось оттереть незнакомца от входа и создать пробку. Сзади на них давили, но они умышленно упирались у ступенек, давая возможность влезать в автобус протискивающимся с боков. Незнакомца в шляпе они прижимали к той стороне, где находился Витек.
Давай в автобус, чего стали? услышали они неожиданно сердитый голос Витька.
Незнакомец вклинился в проход
вслед за ними, и Витек остался на улице. А в автобус все лезли и лезли люди. На задней площадке было ни повернуться, ни пошевелить рукой.
Наконец мотор затарахтел, загремел, и машина тронулась. Задние двери остались незакрытыми, там в проеме висела гроздь пассажиров. Боршай и Мирголовский услышали с улицы голос Витька:
Ждите на «Второй железнодорожной»!
Эта остановка была за Ангарой, на горе, в предместье Глазково. Переполненный автобус несколько раз резко останавливался, водитель жестко тормозил, чтобы утрамбовать пассажиров и закрыть задние двери. Потом машина пошла быстрее, минуя остановки в центре города. В просвет окна, который ему иногда открывался, Борька видел, что там скопилась масса людей. Некоторые неслись вдогонку за автобусом в надежде, что водитель на минуту затормозит в сотне-другой метров от остановки. Ребята знали, что им придется давиться еще минут тридцать. Наконец от передних дверей протискалась молоденькая распаренная кондукторша.
Кто еще не обилечен? бойко тараторила она, ловко проскальзывая между пассажирами.
На задней площадке зашевелились, задвигались, сразу стало теснее. Вдруг в этой толкучке раздался истошный возглас кричал мужчина в шляпе:
Обокрали, выкрали бумажник! Две с лишним тысячи! Остановите автобус!
Ищите ветра в поле, насмешливо сказал какой-то пассажир.
Много вас тут таких катается. За проезд платить не хочете, вот и выдумываете всякую чепуху, заметила кондукторша.