Но ведь я не мог не поехать по месту службы
Не мог. И опять очень переживал, что я вынуждена все бросить, и свою биологию тоже, хотя меня в аспирантуру брали.
Да, переживал.
И впоследствии тоже постоянно переживал. Из-за того, что мотаемся туда-сюда, живем по съемным углам, в лучшем случае в общаговских комнатушках Из-за того, что у меня сроду нормальной работы не было, а твоя работа была ненормальная, но тебе нравилась, и ты ничего не хотел менять
Да, не возразил Сергей.
А потом ты чуть не погиб. Но не в небе, не в самолете своем, а на земле. Это ж надо, чтобы летчик пострадал от самолета на земле! На тебя какой-то кусок крыла упал. Оторвался и грохнулся прямо на тебя, хотя вокруг было полно свободного места. И все думали, что ты не выживешь. А ты полгода в больнице провалялся, но все же выжил. И еще долго восстанавливался. И я все забросила, даже Дашуню, и выхаживала, и вытягивала тебя.
Ты меня выходила и вытянула, признал Сергей.
А ты переживал и маялся, что тебе запретили летать. Изводил и себя, и меня.
Тебя?
А ты думаешь, если ты не ныл и не пил, я жила спокойно?
Я же все видела, чувствовала и понимала! Я старалась тебя всячески поддержать, а ты молчал и выглядел полумертвым.
Я не знал, что мне делать дальше. У меня не было другой профессии
Не было, подтвердила жена. Но, к счастью, тебя взяли в транспортную полицию. Но ты же опять не успокоился Ты же опять переживал и маялся, что все не так и не эдак, и лез туда, куда тебя не просили А чем кончилось?
Очередная медкомиссия меня забраковала. Зацепились за старую травму.
Я не знаю, кто за что зацепился. Только согласись, Сережа, твое начальство не сильно плакало. Зато сильно плакал ты. Ну, хорошо, не плакал, ты никогда не плакал, однако же опять переживал и маялся. Разве не так?
Так, согласился Сергей.
А я опять тебя всячески поддерживала и, между прочим, с трудом уговорила вернуться домой. Туда, где мы выросли
Где за три месяца друг за другом умерли мои родители
У тебя были замечательные родители. Их очень жаль. Но у нас появилась своя квартира. А у тебя появилась новая работа. Пусть не в небе, но рядом, в аэропорту. Как она называется?
Служба авиационной безопасности, сказал Сергей, хотя жена и так знала. Жена всегда все знала.
Вот именно. САБ, произнесла Оксана без запинки общепринятую в авиации аббревиатуру, как раз то, что тебе было нужно. И ты за два года дорос до заместителя начальника. Но и тут умудряешься переживать и маяться. А я тебя снова поддерживаю. Ну и когда это кончится? спросила жена и сама же ответила: Никогда! Она вздохнула, помолчала несколько секунд и поставила точку: Я двадцать пять лет живу твоей жизнью, уже выросла и вышла замуж наша дочь, и я от всего этого устала
Через три дня жена уехала в Нижний Новгород, куда перебрались дочь с мужем, еще через месяц Сергей получил документы на развод и остался один. Со всеми своими переживаниями и маятой, но при этом с ощущением, которого у него раньше не было, а теперь появилось, пустоты. И это была странная пустота: как будто в доме долго жили гости, а затем разом исчезли и даже помещение проветрили.
Он почти сутками торчал на работе, домой возвращался только переночевать, да и то не всегда порой оставался в аэропорту. Регулярно общался по телефону с дочерью та разговаривала, как обычно, словно ничего не случилось и рядом нет матери. Жена, уже бывшая, к телефону не подошла ни разу.
Сергей всегда был равнодушен к спиртному и, оставшись один, не стал искать утешения в бутылке просто страдал в гнетущей тишине и давящей пустоте.
А два с небольшим месяца назад позвонил Юрий Александрович Лавронин, заместитель генерального директора по безопасности Губернского аэропорта.
Они познакомились три года назад. Совершенно случайно. Оказались в Москве в компании общих знакомых. Разговорились и обнаружили немало общего. Что оба служили в полиции: только Сергей без особого успеха, а Юрий Александрович с весьма зримыми достижениями ушел в отставку полковником, заместителем начальника Губернского областного Главного управления МВД. Что оба работают в аэропорту: Сергей уже полгода замначальника САБа, а Юрий Александрович четыре года замдиректора по безопасности Губернского аэропорта. Пятнадцатилетняя разница в возрасте и явное отличие в служебном положении довольно быстро нивелировались, и они в тот вечер в основном общались друг с другом. На следующий день их обоих зазвали отправиться в Архангельское, и эта поездка еще больше сблизила. Расставались если не друзьями, то почти приятелями. И все дальнейшие годы они пусть не очень часто, но регулярно созванивались, причем отнюдь не формально им было чем друг с другом поделиться. Сергей, по характеру очень сдержанный и весьма закрытый, которому так и не удалось обрести близких друзей (да он и не сильно стремился), очень ценил общение с Лаврониным. Юрия Александровича он считал старшим товарищем и по части жизненного опыта, и в смысле необремененного никакими официальными рамками искреннего расположения. Единственный барьер, который между ними сохранялся: Лавронин звал Сергея по имени и на «ты», а тот его по имени-отчеству и на «вы».