Но ведь не в аэропорту! В особо охраняемом месте! Где все утыкано видеокамерами! Где в терминал, то есть в зал для пассажиров и встречающих, все проходят через рамки металлоискателя, и никто никакой нож в кармане не пронесет! Худшего места, чтобы убить бизнесмена, который к тому же не живет в крепости, не ездит в броневике и даже охраны не имеет, придумать невозможно. Однако же вот!..
Да, нехотя согласилась Софья Михайловна, весьма странно
В том-то и дело! Конечно, там сейчас все проверяют снизу доверху, справа налево и даже по диагонали. Но Олег Романович подозревает, что есть здесь какой-то чисто психологический мотив. Либо связанный с самим Марадинским, либо непосредственно с аэропортом. Преступнику почему-то понадобилось убить этого человека именно в аэропорту. Это исключительно дерзкое преступление. И крайне рискованное. Причем объективные причины никак не просматриваются Марадинского можно было убить где угодно, а аэропорт от такого инцидента особо не пострадает, никто его услугами пользоваться не перестанет, другого-то ведь нет, и даже генерального директора не уволят, потому что он совершенно новый, человек, всего месяца два работает. Поэтому Купревич предполагает, что тут есть какой-то субъективный момент. Психологический. Вот он и просил подключить Аркадия Михайловича. Да, упредил возможный вопрос Орехов, в наших органах есть свои психологи. Но Олег Романович хочет, чтобы это, с одной стороны, был человек немного в нашем деле понимающий, а с другой, независимый эксперт, у которого, как говорится, глаз не замыленный. Ну, чтобы он мог посмотреть на ситуацию свежим взглядом и ни на какие наши правила не ориентировался.
Надо же! вновь фыркнула Софья Михайловна. Какой ваш приятель оригинал!
Совершенно верно, с готовностью согласился Орехов. Большой оригинал! У нас таких не шибко любят и в нашей системе особо не держат, вздохнул он.
А ваш Купревич все-таки как-то держится?
Ну это отдельный случай. Его терпят. Потому что бывают такие оригинальные дела, с которыми только оригиналам и разбираться. И Олег Романович тут лучше всех.
Если ваш Купревич лучше всех, то вполне может обойтись без моего братца, который лучше всех только по части обжорства! Тем более, что ваш Купревич полковник, и все в его распоряжении, а мой Аркадий не понятно кто, и будет, как приблудный пес!
Вы совершенно напрасно волнуетесь! горячо заверил Орехов. Об Аркадии Михайловиче полностью
позаботятся, его всем обеспечат, и с него даже волосинка не упадет!
Ну, если с него даже пучок волосинок упадет, заботливая сестра ткнула пальцем в буйную шевелюру Казика, я это переживу. Но если Аркадий без моего пригляда прибавит хоть килограмм, я заставлю его есть одну капусту, а с вами, Борис Борисович, больше общаться не стану.
И Софья Михайловна демонстративно убрала со стола тарелку с остатками свинины.
ГЛАВА 3
Я устала от тебя, Сережа. И я от тебя ухожу.
В каком смысле? не понял он.
В прямом.
То есть мы вот жили с тобой четверть века и даже не ссорились, а сегодня ты то ли не выспалась, то ли переработала, в общем, устала и решила уйти?
Оксана неопределенно покачала головой, усмехнулась, и он вдруг сообразил: да она же шутит! Несколько по-дурацки, но что поделаешь, коли у нее всегда с юмором было не ахти. Он сам тоже далеко не хохмач, так что тут они квиты. Дожили оба до сорока трех лет, а ни анекдот рассказать, ни острое словцо вставить, ни засмеяться в нужный момент толком не научились. Но разве это самый большой грех?
Ты шутишь, констатировал он.
У меня плохо с чувством юмора. Ты же знаешь, укорила жена.
Знаю. Поэтому у тебя шутки такие дурацкие.
Я говорю серьезно, действительно серьезно сказала Оксана. Я устала от тебя за эти двадцать пять лет. Нет, я, конечно, не сразу устала, потом долго не понимала, что устала, но вот теперь поняла. В последний год поняла, когда Даша вышла замуж, уехала к мужу, а я осталась только с тобой.
Значит, наша дочь вышла замуж, и ты расхотела сама быть замужем. За мной. Или
Перестань, Сережа! Никакого другого мужчины нет. Даже теоретически. Просто у меня кончились силы.
Какие силы? растерялся он. Почему они кончились? Я разве что-то сделал с твоими силами?
Да, конечно, я должна тебе объяснить. Я не уверена, что ты меня поймешь, с досадой произнесла жена, но я тебе объясню. Она помолчала и заговорила ровным спокойным тоном человека, который давно все обдумал и все свои думы запомнил, и теперь все озвучит, и ни в чем не спутается. Сережа, это ведь ты на выпускном вечере в школе предложил, чтобы мы поженились сразу, как восемнадцать лет исполнится.
Мы любили друг друга. С девятого класса.
Да, но ты предлагал пожениться и при этом собирался уехать в летное училище.
Я хотел быть летчиком с пятого класса.
И ты уехал. И поступил. А потом настоял, чтобы мы побыстрее поженились. И где мы поженились? И как? Наспех, по дурацки, без нормальной свадьбы, в клубе рядом с твоей казармой. А потом родилась Даша, нам было девятнадцать лет, и я с ней нянькалась, параллельно училась, а ты жил в другом городе и без всяких забот становился летчиком. Да, ты переживал, что первые годы практически не видел свою дочь. Ну, так налетами Но когда пришла пора приземлиться, выяснилось, что твой аэродром далеко от нашего дома, и мне, а не тебе надо этот дом менять. И с профессией что-то делать. Моей, а не твоей.