Дело ладится? Скоро в столицу? предположил Аркадий. Просто удивительно, как вас забросило в такой городишко, как наш.
Лесть была толста, но, тем не менее, офицер на нее поймался.
Полгода назад мы обнаружили целую шпионскую сеть, которая сходилась в столице. Мы почти застали их врасплох, но главный агент успел принять
яд, а прежде растворил в кислоте все сообщения. Нам удалось найти лишь почтовые конверты, пришедшие из разных городов: Москва, Харьков, Оренбург, и вдруг Гайтаново! Конечно, в большом городе найти адресата напрасный труд, но мы надеялись, что удастся выйти на след в вашем городе. Город у вас мал, каждый человек на виду, особенно грамотный. Наверняка со шпионом вы знакомы хотя бы шапочно. Мы полагали, что письмо отправлено на почтамте или в какой-то лавке. Но, оказывается, мода на почтовые ящики дошла до вас
Удивительно все же: что могло привлечь шпиона у нас в городе? Войска через нас не проходят, мануфактур, ценных для армии не имеется.
Штабс-ротмистр промолчал, давая понять, что продолжения не будет, перевел тему на совсем иное:
Мы с вами, верно, будем встречаться в городе. Не переходите от меня на другую сторону улицы, но и афишировать, что мы с вами коротко знакомы тоже лишнее. Поверьте это для вашего же блага. И Да, кстати Когда приезжают генералы?
Ждем сегодня же около полудня.
Офицер взглянул на часы: они отмечали первую четверть девятого часа.
Аркадий кивнул и отправился к дверям. В голове десятками, а то и сотнями, роились мысли о шифре. Осторожность же звенела колокольчиком: слишком легко заезжий офицер рассказал о шифре. И, словно почувствовав его мысли, штабс-ротмистр улыбнулся:
Интересный шифр, есть над чем голову поломать. Надеюсь, это займет вас на некоторое время.
Гайтаново лежал на косе, и прямая дорога из Бердянска в Мариуполь пролегала через поля. От того гонцы, войска и просто путники, чьи цели были далеко от этих мест, дорожили своим временем, в город обычно не заезжали. Змеей между полосой прибоя и приморскими кручами вилась другая дорога. Была она гораздо длинней, но зато много живописней.
Мариупольский шлях начинался на левом берегу Гайтан-реки, за единственным в городе мостом у креста, вырезанного из известняка. У него собрались градоначальник, командир бастиона, при нем крошечный оркестр, Ники с сотоварищами, Ладимировский с непременным этюдником. От журналистики, разумеется, присутствовал Аркадий и его работодатель Кондоиди, практически неузнаваемый в чистой белой рубашке.
Были и городские зеваки, собравшиеся не смотря на будний день. Среди них Аркадий заметил штабс-ротмистра.
Город стоял на взгорке, и Мариупольский шлях был виден версты на две до следующего холма. Порой по дороге тряслись телеги, шли путники, недоуменно вглядываясь в собравшуюся толпу.
Аркадий от безделья, рассматривал окрестности, знакомые с детства.
На правом берегу вдоль реки куда громче шумел Бахмутский тракт. Там, где он доходил до моста, его продолжала Торговая, спускающая к Бирже, Бастиону, Базарной площади. Тут же от моста, но продолжая шлях Мариупольский, начиналась Екатерининская улица, названная в честь матушки-основательницы, впрочем, так и не посетившей свое творение.
А что, господа, заметил городничий. Не странно ли: за полвека нашему городу, а вот ничем он не знаменит, никто не прославился. На площади некому поставить памятник: уроженцу этих мест от благодарных сограждан.
Ну почему это? вдруг обиделся Ладимировский, и отвлекся от этюдника, на котором он набрасывал пейзаж, который предстояло дополнить фигурами генералов. Может быть, это дело будущего, причем весьма недалекого.
Ладимировский имел в виду в первую очередь себя, и городничий знал об этом. Потому предпочел если не поменять тему разговора, то скруглить ее:
И заезжие знаменитости к нам ни ногой
Здесь когда-то проезжал Пушкин, и даже соблаговолил выйти из коляски, ступить на нашу землю, пока лошадям давали воду! Ехал, между прочим, по этой самой дороге!
И Ладимировский вгляделся вдаль, представляя себе вдалеке карету с величайшим русским поэтом.
Пушкин много где проезжал. Вот если бы он нашему городу стихи посвятил тогда, конечно
Ах, я был тогда совсем ребенком Если бы я мог
Пушкин ничего этой местности не посвятил проехал, словно не заметил. И если бы не подорожняя, обнаруженная Агамемноном Фемистоклювичем, город бы взаимно не знал о визите поэта.
Собственно на то имелись причины: на минуту проезда поэту было немногим более двадцати лет. Ни «Евгений Онегин», ни «Борис Годунов» им еще не были написаны. «Кавказский пленник» лежал в набросках. «Руслан и Людмила» печатались в первой редакции, воспринятой критиками прохладно.
Дальше Рязанин и Ладимировский заспорили
о чем-то еще, столь же пустяковом, а Аркадий думал об ином.
Выше по реке где-то напротив кладбища, что лежало между рекой и Бахмутским трактом, на левом же береге реки был скифский курган. Поля вокруг него уже давно распахали, но сам курган не трогали, очевидно, опасаясь потревожить древних богов.
Наверху кургана, словно часовые, стояли две каменные бабы. Они смотрели на дорогу сейчас, они были тут, когда здесь проезжал Пушкин, когда город основывался, когда степями владели половцы, греки