Но мы обязаны сделать так, чтобы в будущем люди жили лучше, чем теперь! горячился Дорогин.
С какой стати я должен заботиться о счастье людей, которые сами о нём не могут позаботиться? пожимал плечами Стивен.
Вся беда в том, что он индивидуалист, подумал Алексей; и, конечно, при этом ещё и твердолобый англосакс. Такой скорее умрёт, чем откажется от своей точки зрения, даже если чувствует, что она в корне неверна. Но тем не менее Алексей решил попробовать.
Вы бы не хотели поехать в Россию? спросил он.
Зачем? поднял брови студент.
Жили бы в деревне, лечили крестьян, так, словно речь шла о самой обыденной вещи, ответил Алексей. Из вас получится прекрасный врач, Стёпа, я уверен. Стивен хотел возразить, но Дорогин опередил его: Ну так как? Мои товарищи вам помогут.
Стивен мрачно посмотрел на него.
А вы? Почему вы сами не хотите туда поехать?
Улыбка сползла с широкого лица Дорогина.
Я не могу. Я уже говорил вам, почему. Если я вернусь, меня сразу же отдадут под военный суд. Он шагнул к двери. Было видно, что эта тема ему неприятна. Послушайте, Стёпа Это правда, что вы вылечили Фиму от бессонницы?
Вряд ли, угрюмо ответил студент, вспомнив грохочущий за стеной таз и последовавшую за этим перебранку. Алексей махнул рукой.
И всё-таки вы хороший врач, не спорьте. Скажите, он слегка замялся, у вас нет чего-нибудь успокоительного? По женской части.
А в чём дело?
Ах, ну такой вздор, право Дорогин смущённо рассмеялся. Понимаете, Стёпа, дело в том, что Лилиан Ей всё какие-то сны странные снятся.
Сны всем снятся, заметил Стивен.
Да нет, просто она вбила себе в голову Алексей глубоко вздохнул. Ей снилось, что я умираю. Что я ухожу куда-то под воду, а она не может до меня докричаться. Потом ей приснилось, что меня куда-то ведут вешать А сегодня ей показалось, что я падаю под поезд. Я ей сказал, конечно, что всё это глупости, но она волнуется. Она уверена, что со мной что-то должно случиться Нехорошее, добавил он со смехом.
Стивен глядел на него недоверчиво. Студент и сам не заметил, как стал грызть заусенец эта привычка осталась у него с детства, он всегда так делал, если сильно нервничал. Опомнившись, он опустил руку.
Чёрт возьми, ну почему Лилиан выбрала этого глупца?
Хорошо, наконец сказал Стивен. Я посмотрю, что можно сделать.
2
и именно поэтому лицо Лилиан отражалось в нём щекастым и расплывшимся в ширину, как сам чайник. Пять чашек выстроились на столе, ожидая гостей, но Лилиан даже не повернула голову, когда растворилась дверь.
Первой вошла Фима Илларионова. Видя эту сорокалетнюю, энергичную, уверенную в себе женщину, вы вряд ли поверили бы, что в своё время ей пришлось близко познакомиться и с застенками Шлиссельбурга, и со снегами Сибири. Это была полная, громогласная брюнетка с седыми нитями в длинных волосах. Она считала, что у неё мужской ум, а мужчины и не пытались это опровергнуть. Сама Фима была заядлой спорщицей, ненавидела любые условности и от души презирала быт, который платил ей той же монетой. Единственным, с чем она находила общий язык, были книги; всё остальное падало, разбивалось, пачкалось, рвалось и портилось. На одежду Фима тоже не обращала никакого внимания, и оттого платье сидело на ней настолько скверно, насколько это вообще возможно. Вместе с мужем Евгением Илларионовым они составляли довольно странную пару. Евгений был худой, чистенький блондин в очках, всегда прекрасно одетый, даже если в кармане у него не было ни гроша. Он был младше жены на 12 лет; познакомились они при довольно романтических обстоятельствах когда Евгений помог ей устроить побег из ссылки, и тогда же, по его словам, влюбился в неё. У Лилиан создалось впечатление, что Илларионов до сих пор смотрит на жену снизу вверх, а она снисходительно позволяет ему так к себе относиться. Это, впрочем, вовсе не значит, что супруги не ссорились. Фима была язвительна и резка на язык, а Евгений обидчив, и нередко в пылу спора она задевала его. По тому, что Илларионов, входя, глядел куда-то вбок, Лилиан заключила, что они с женой снова поссорились.
Опять на улице туман, буркнула Фима, садясь на стул, который недовольно крякнул под её тяжестью. Эта ваша английская погода
В Петербурге тоже случаются туманы, примирительно заметил Евгений.
Но не каждый же день! вскинулась Фима. И закрой, пожалуйста, окно. Никого в этом доме не волнует, что я могу умереть от воспаления лёгких!
У этой железной женщины с мужским умом была одна-единственная слабость: болезни. В каждом сквозняке ей мерещилась чахотка, любая пустячная царапина грозила заражением крови, а пробегающая мимо собака конечно же страдала бешенством и только о том и мечтала, как бы покусать Фиму. Федя Барклай как-то, не выдержав, съязвил, что если какая собака её и укусит, то сама же первая от этого умрёт, и Фима так обиделась на его замечание, что перестала с ним разговаривать, и только с большим трудом Алексею удалось их помирить. Больше всего, впрочем, от неё доставалось студенту-медику, к которому Фима наведывалась постоянно. Она жаловалась на боли в спине, на придуманные опухоли, на бессонницу, на ревматизм, а как-то ухитрилась разом обнаружить у себя катаракту, частичный паралич и эпилепсию. Стивен терпеливо выслушивал её жалобы и выписывал рецепт, с которым счастливая Фима мчалась в аптеку. Однажды Евгений любопытства ради сравнил разные рецепты и обнаружил, что Стивен прописывал от чахотки, заражения крови и эпилепсии один и тот же порошок, который не мог принести вреда, но и пользы от него тоже не было никакой. Это открытие немало позабавило Илларионова, но он благоразумно удержался от того, чтобы поделиться им с товарищами, потому что острая на язык Фима плохо переносила любые насмешки, связанные с её мнимыми хворями. Вот и сейчас он не стал спорить и, подойдя к окну, которое было совсем чуть-чуть приотворено, опустил его. Лилиан меж тем разливала по чашкам чай.