Штаб 3-й армии получил информацию о том, что атаки противника были отбиты, но при этом подчеркивалась серьезность положения. 19 апреля (2 мая) Р. Д. Радко-Дмитриев известил командира 10-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Н. И. Протопопова об отправлении подкреплений, в том числе и 3-го Кавказского корпуса, и потребовал одного держать фронт до их подхода любой ценой: «Ваши позиции слишком прочны, вам даны достаточные резервы, у противника против вас не может быть более
2 3 дивизий»59. В 16 часов 10 минут, то есть через три часа после приказа командующего армией, Н. И. Протопопов приказал 31-й дивизии отходить на вторую позицию. Ближе к полуночи 19 апреля (2 мая) Р. Д. Радко-Дмитриев начал осознавать масштабы происходящего, как и то, что 10-й корпус не продержится до подхода 3-го Кавказского.
Он сообщил о своем видении ситуации генералу Н. И. Иванову: «В общем, положение дел представляется мне в следующем виде. Германцы подвезли к линии Балница, Горлице, Ценжковице не менее двух корпусов, сюда же перевезены с Карпат и, вероятно, с Буковины и с левого берега Вислы
3 4 австрийские дивизии, а может быть, и больше. Эти новые подкрепления в связи с имевшимися на Бяле и Дунайце значительными силами образовали сильную армию, которая и добивается отбросить нас к Сану и тем устранить угрозу Венгрии со стороны Дуклы и Мезолаборча. Мне представляется, что неприятель сильно ослабился на фронте 4-й и 5-й наших армий, а может быть, и в районе Мариамполь, Августов, Ломжа. Не будет ли признано возможным при этих условиях оказать нам более солидную поддержку, которая, по моему мнению, может быть непосредственной переброской
еще одного корпуса из Буковины или из-за Вислы в район Дембица, Ясло или же косвенной решительным переходом в наступление 4-й армии вдоль левого берега Вислы и переправой через эту реку где-нибудь между устьями Ниды и Раба. Считаю долгом донести, что войска X корпуса дрались доблестно, о чем свидетельствуют их огромные потери, но невозможность противодействовать губительному ураганному артиллерийскому огню противника сломила их силу сопротивления»60.
Германский историк и участник этих событий отмечал: «В результате боев 2 мая: ценою пятерного превосходства в пехоте, еще большего превосходства в артиллерии, ценою громадных потерь, ценою целого дня боя пяти корпусов безусловно высокого качества удалось овладеть только первой линией русских позиций с продвижением на глубину в 35 км. Русский 10-й корпус, оборонявшийся против всех пяти германских корпусов, не был еще разбит Он сильно пострадал, понеся большие потери, но все же на второй линии позиции готовился к боям следующего дня. Прорыв был только начат. Поскольку он не был распространен безостановочно на вторую линию позиций, командование 11-й германской армии не вправе было ожидать легких условий наступления на следующий день. Между тем Макензен рассуждал иначе. Все командиры корпусов донесли, что бой 2 мая закончен преследованием бегущего противника. Однако командарм не учел, что нигде это преследование не было доведено до конца и поэтому потеряло всякую ценность. Русским была предоставлена ночь, в течение которой их никто не трогал»61.
Ставка пока еще не беспокоилась. Ее официальное сообщение от 20 апреля (3 мая) гласило: «В Галиции сражение между Вислой и Карпатами развивается с прежним упорством. Германцы ввели в боевую линию новые значительные силы, поддержанные весьма многочисленной артиллерией. Неприятель при повторных массовых атаках понес огромные потери. Некоторые наши части после упорных боев отошли на вторую линию укреплений»62. Войска 10-го корпуса действительно еще продолжали держаться на второй линии обороны. Проблема заключалась в том, что она была весьма слабо подготовлена для решения столь сложной задачи. Но даже в этих условиях надлом у оборонявшихся еще не наступил. Уже 3 мая для овладения второй линией окопов А. фон Макензену пришлось ввести в бой свой единственный резерв 10-й корпус. К вечеру 3 мая окопы были захвачены, а 4 и 5 мая фронт фактически прорван. К вечеру последнего дня немцам удалось выйти на рубеж реки Вислока. Переправлявшиеся через реку русские войска бомбила германская авиация63.
До 3 мая Николай Николаевич ожидал, что положение будет восстановлено, и рассчитывал решить дело переброской одного корпуса 3-го Кавказского. Сообщая об этом генералу Р. Д. Радко-Дмитриеву, он ставил перед ним задачу «энергичного восстановления положения». Никаких выводов относительно находившихся в Карпатах и за ними войскам еще не было сделано. Командующий 3-й армией заверял Верховного главнокомандующего, что его войска сделают все возможное для выхода с честью из создавшегося «крайне тяжелого положения»64. Однако в тот же день, 20 апреля (3 мая), мнение великого князя начало меняться. В этот день он обратился к Н. И. Иванову: «При положении, занятом 9-й армией, и соотношении сил с противостоящим ей противником, безусловно складывающимся в нашу пользу, я признаю вполне возможным и уместным переброску XXIII корпуса в район действий 3-й армии. В том маловероятном случае, если бы 9-я армия оказалась без этого корпуса в трудном положении, я в виде крайней меры мог бы усилить ее частью десантного корпуса, сосредоточенного в Одессе и Севастополе (речь идет о 5-м Кавказском корпусе. А. О.)»65.