То ли дело в девяностые
В те годы садишься в «шестёрку» или «Волгу» и разговоры идут совсем другие. Все про «зелень» судачили. Про чеченскую войну каждый считал себя экспертом, обсуждали, кто там виноват и когда всё кончится. И про братков, конечно: кто где кого хлопнул, у кого какая «крыша», кто на районе рулит. Всё это было триггерами того времени. Сядешь и вроде как всю сводку за вечер узнаешь.
Сейчас пустота.
Раскинулись на холмах громадины строек с необъятными парковками, сверкающими новыми фасадами. Потом центр: стекло, бетон, реклама и пробки, пробки, пробки. Нет, это тебе не Новознаменск, отметил я. Человейник здесь под миллион, жизнь кипит, суета городская чувствуется в каждом повороте улицы.
Доехали почти молча, под бубнеж таксиста, а иногда его выкрики.
Смотри, какая пошла! У-ух!
Или такое:
Куда прешь, курица? Насосала и права купила!
Таксист, наконец, высадил меня у гостиницы. Я расплатился, добавил напоследок:
Тебе бы ферму завести, майнинговую, а не вот этим заниматься.
Он застыл с открытым ртом, как будто я ему сокровенное открыл. Я забрал сумку и, не оборачиваясь, зашагал
по ступенькам.
Гостиница оказалась непритязательной постройка ещё советских времён. Серый фасад, местами щербатое крыльцо. В холле вроде бы, современный ковролин, но уже переживший не одну тысячу ног.
Черненко говорил: на мою фамилию номер уже забронирован. В самой обычной гостинице. И я нисколько не удивился, что номерной фонд тут такой же простенький, как моя прошлая жизнь.
Мне достался одноместный. Эконом, самый что ни на есть. Хотя рука так и тянулась ткнуть пальцем в люкс: «Вот этот, пожалуйста». Деньги позволяли. Но надо было держаться версии простой мент в отпуске, без шика и понтов. На свою зарплату опера люксы не снимают.
Открыл дверь карточкой. Вот и вся современность, осталась за порогом. То, что внутри, будто застыло во времени.
Шкаф тяжёлый, лакированный, с исцарпанной полировкой, пахнущий старыми книжками и бабушкиным комодом. На стенах кофейные обои в мелкий узорчик, местами потемневшие от прожитых лет. Кровать с деревянной спинкой крепкая, как из казённого фонда, с тугим матрасом.
У окна тумбочка под телевизор. Сам телевизор, хоть и плоский, но размером чуть ли не с книжку. Маленький и бюджетный. В углу мини-холодильник чуть выше колена, но гудящий, как полноценный колхозный трактор на холостых. Зеркало в простенькой раме, чуть мутное, да ещё с налетом по краю.
В ванной кафель, помнящий перестройку. Белый когда-то, теперь сероватый, кое-где с трещинами. Душевой шланг с изолентой на изгибе, кран со скрипом.
Я огляделся и улыбнулся. Ну да, будто в прошлое попал. В девяностые. Оно и понятно: цена соответствующая. Невысокая. Как и сам номер непритязательная.
Я глянул на часы до встречи с куратором ещё два часа. Черненко сказал встретиться с их человеком, который уже давно работает здесь, но не числится за местным управлением. Значит, не доверяет он здешним коллегам. И правильно. Если Инженер окопался именно в этом мегаполисе, то вполне мог пустить корни и в органах. А мой куратор, похоже, работает под прикрытием, давно здесь обжился. Его задача ввести меня в курс дела и выдать инструкции по охоте. Об этом Черненко мне прямо не сказал, но я и сам всё понял.
Я принял душ, побрился, натянул джинсы и свежую рубашку, прихватил ветровку и спустился в ресторан.
Там на меня уже никто косо смотреть не будет обычный постоялец, какой с него спрос. Поэтому хоть здесь я позволил себе шикануть. Ну или почти шикануть, все же меню здесь простенькое, не разгуляешься. И я выбрал именно то, что любил ещё в девяностые, когда заходили в «кооперативные» кафешки и считали это верхом кулинарного искусства.
Заказал себе салат «Оливье». Потом суп харчо густой, пряный, с мясом, чтобы ложка стояла. На горячее бефстроганов с картофельным пюре, кусок свежего хрустящего хлеба. И к этому маринованные огурчики в качестве закуски.
А сверху всё это залил бокалом холодного «Жигулёвского».
Посетителей в этот час было немного, редкие официанты слонялись по залу сонные, как мухи после осеннего заморозка вроде, живые, но уже жужжать не способны.
За соседний столик присела молодая дамочка. Та самая порода, на которую мужики головы сворачивают, пока шея не хрустнет: длинные тёмные волосы, тонкая талия, платье сидит как влитое. Глаза такие, что и без слов ясно: характер у хозяйки этих глаз ещё какой.
Она говорила по телефону. Вернее орала.
Ну и вали к своей секретутке! Всё! Между нами всё кончено, слышишь, кобелина? Через госуслуги на развод подам, даже не заявляйся ко мне!
Зал затих, официанты застыли с подносами, а она ещё с минуту кромсала несчастного мужика в трубке. Потом резко сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула на пол. Кольцо, как живое, подпрыгнуло несколько раз и зазвенело по мраморным плитам.
Когда-то этот мрамор с колоннами смотрелся величественно. Теперь же потускневший, весь этот советский постмодернизм выглядел архаично, чуждо. Как, впрочем, и вся гостиница «Альтаир» вместе с её интерьером.
Один из официантов, ещё минуту назад этакая сонная муха, вдруг переродился в прыткую обезьянку. Метнулся кабанчиком, догнал кольцо, ловко подхватил его на лету. Вернулся и услужливо протянул даме. Глаза масляные, улыбка кота из мультика только хвоста пушистого не хватало. Сразу видно: любит он головы сворачивать на таких красоток.