Сейчас примите душ и переоденьтесь, продолжал Рихард, словно диктовал инструкцию неразумному созданию. Приведите себя в порядок. Потом получите остальные указания.
У меня здесь душ? оживился Евгений.
Нет, конечно. Общий, на генераторе, Рихард коротко кивнул в сторону строения поодаль. Видите? Сколочен из свежих досок. Туда и отправляйтесь. Одежду вам принесут.
Спасибо, спасибо, зачастил врач, снова кланяясь с раболепной улыбкой. Благодарю
Он шёл, согнувшись, словно стараясь стать ниже ростом, и было ясно: этот человек уже окончательно сломался и готов выполнять всё, что только ему прикажут.
Ариец прошёл в гостиную и сел в кожаное кресло, удобное и мягкое. Сбоку из мини-бара достал бутылку рома, плеснул янтарную жидкость в низкий бокал, сделал глоток. Потом вынул особый телефон, где был только один номер в телефонной книге и нажал кнопку вызова.
Здравствуйте, господин Инженер, произнёс он с привычным немецким акцентом, когда на том конце провода раздалось соединение. А вы сами разве не приедете на испытание?
В ответ заговорил голос, искажённый электронной модуляцией, будто из железной коробки, Рихард до сих пор не привык к нему:
Господин Рихард. Добрый день или у вас там уже вечер? Думаю, моё присутствие на испытаниях необязательно. Я могу контролировать процесс дистанционно. Не вижу причин, чтобы мне ехать в эту глушь.
Нет-нет, покачал головой Рихард, извините, просто я хотел уточнить, прояснить все сразу Я представляю интересы больших людей на Западе. Они требуют гарантий. Поэтому я должен убедиться лично, что ваш препарат действительно действует. Что это не плацебо, не красивая сказка. На
чем обычно. Не трое, как раньше, а пятеро, да ещё сам Рихард. Чуть поодаль виднелись квадроциклы.
Охранники в одинаковых чёрных тактических костюмах, лица скрыты балаклавами. Виднелись только глаза, и даже они, при всей разнице людей, казались одинаковыми тусклые, без выражения, словно у роботов. В сером дожде и паре, что поднимался от мокрой земли, их взгляды выглядели безликими и мрачными, как вся природа вокруг.
Изнутри барака показался первый человек с лицом, изрезанным старыми шрамами. Когда-то ему досталось ножами, может, бутылочными осколками, «розочкой». Желтоватые зубы торчали из презрительной ухмылки, вытянутое лицо напоминало крысиное. Он наклонился к соседу, широкоплечему, с квадратной челюстью и тяжёлым подбородком:
Слышь, Кирпич прошипел он, почти не двигая губами. По ходу, нас на убой ведут.
Завали хайло, Шнырь. Не каркай, коротко бросил тот.
У Кирпича морда широкая, шея бычья, вся фигура сплошной монолит. Сжатые челюсти, скулы квадратом, взгляд прямой и тяжёлый из-под нависших бровей. На лице заметный шрам от уха к носу, ровный, будто когда-то резанули финкой или лезвием. Запястья украшали старые лагерные наколки. Он был матерым уркой и, сразу видно главным в этой группе. Его слушались без слов.
Пока Кирпич стоял, никто не двигался. Только когда он сделал тяжёлый, уверенный шаг вперёд, остальные двинулись следом, подтягиваясь за ним на улицу, на свежий воздух.
Выходили они по одному, но в этой веренице чувствовалось, что каждый из них прошёл через многое: лица обветренные, жилистые руки, фигуры, закалённые и неволей, и драками. Это были, в основном, крепкие мужики, тертые лагерями и прошлой жизнью.
На их фоне выделялся только Шнырь белобрысый, с проседью, на первый взгляд ещё молодой, тридцать с небольшим. Волосы серебрились, а всё-таки на общем фоне он казался юнцом. Но и этот уже успел несколько ходок сделать, это читалось по его глазам взгляд этого человека был тяжелым и колким одновременно.
И вот вся эта группа под дождём, под надзором автоматчиков, шагнула на волю в холодную, пропитанную сыростью тайгу. Не зная, чего дальше ожидать от своих пленителей.
Ну сам подумай, Кирпич, не унимался Шнырь, шепча и озираясь. Покормили сегодня как на убой. Первый раз за всё время мяса навалили, картохи от души, да ещё по яблоку сунули. На хрена, спрашивается? Точно перед расстрелом. А?
Кирпич зло посмотрел на него, губы сжал в тонкую линию, желваки заиграли.
Заткнись, пока я тебе язык в глотку не засунул, произнес он тихо, но так, что у Шныря внутри похолодело.
Всё, всё, базара ноль, поднял руки Шнырь, ухмыльнулся, но глаза продолжали бегать. Молчу.
Пленников вывели и построили на поляне перед бараком. Их здесь было с десяток. Здоровые, жилистые, каждый по-своему опасный.
Ха! прошипел Шнырь, косясь на Кирпича. Он его опасался, но сдержаться не мог. Смотри, что за клоун в маске! Ляха-натаха, что за Пиноккио! Эй, чудила, ты! На хера пластмаску на морду натянул
Бывшие заключённые загудели одобрительно, кто-то прыснул, кто-то откровенно заржал. Шнырь расправил плечи, руки в стороны, грудь колесом. Ему нравилось быть, пусть ненадолго, в центре внимания.
Один из автоматчиков уже шагнул вперёд, но Рихард поднял руку, останавливая.
На первый раз я прощаю эту шутку, сказал он спокойно. Но имейте в виду, если подобное повторится, наказаны будут все.
Смех враз стих. Урки перемигнулись, притихли, прислушивались.
Итак Группа «Б» У меня для вас хорошие новости. Вас будут кормить надлежащим образом, продолжал Рихард. Рацион улучшен. То, что вам было обещано, имеется в виду денежное вознаграждение, остаётся в силе.