Он пытался оправдаться, но слова его только тонули в казенной, чужой тишине.
И тут Евгения переменилась. Слабая, растерянная, всё время в слезах, вдруг стала жёсткой и колючей. Слёзы высохли мгновенно, словно на раскалённой сковороде. Голос её зазвенел холодным металлом:
Пошёл вон
Дорогая, я вернусь за тобой, я попробую лепетал он, словно школьник перед строгой учительницей, а не верный муж в минуту смертельной опасности, в миг предательства.
«Ариец» по-прежнему стоял в проёме двери в своей чёрной маске. За ним двое автоматчиков.
Ну что, вы идете? нетерпеливо спросил он.
Да-да, конечно, торопливо отозвался Евгений.
Одним коротким кивком тот дал знак, и охрана вывела Евгения из барака.
Мы молча смотрели ему вслед. Каждый мысленно пожелал ему скорейшей смерти. «Крыса», вот что вертелось на языке у каждого.
Лишь только дверь закрылась, отрезав нас от внешнего мира и от автоматчиков, в бараке вскипело негодование.
Ну и сука у тебя муженёк, пробасил Ворон, прижимая к себе Лизку. Я бы свою бабу ни за что не оставил.
Мы смотрели друг на друга и понимали: после этого случая доверять вообще никому нельзя
Дед Ефим, до этого молчаливый, поднялся и подошёл к рыдающей Евгении. Осторожно обнял её за плечи, притянул к себе, как родную, погладил по волосам:
Ты поплачь, поплачь, доченька. Выплесни, не держи в себе.
Она дрожала, рвала голос, то всхлипывала, то сипло выговаривала одно и то же:
Двадцать лет вместе больше двадцати Душа в душу Как? Как он мог?
Евгения вцепилась в его рукав, затрясла старика, словно хотела у него выяснить проклятую истину, словно он был виноват в предательстве мужа. Слёзы бежали по её лицу, но она этого уже не замечала.
Поплачь, поплачь, приговаривал дед, ласково гладя её по голове.
Как? Потому что вы все неудачники, хищно вставил мажорчик, сидевший в углу. Глаза блестели злобой, слова сочились ядом. Я бы на его месте так же поступил. Жаль, что я не доктор. Эх
Цыц! рявкнул на него дед Ефим, оборачиваясь. Завали поганый рот!
А ты кто мне такой, чтоб указывать взвизгнул мажорчик, вскакивая. Старый пердун! Мля!
Мажорчик уже раскрыл рот, чтобы вылить ещё порцию грязи, но договорить не успел. Я шагнул к нему и ткнул кулаком в живот. Воздух вырвался у него из горла со свистом, он согнулся пополам, глаза выкатились, а слова так и застряли в горле.
Костечка сказал я спокойно, беря его за ухо и выкручивая. Он заскулил, повис на моей руке, пытаясь ослабить боль. Я же предупреждал, веди себя прилично. Вот сейчас продышишься, оклемаешься и попросишь у дедушки прощения.
Хватит! Хватит! вдруг закричала Евгения, вскидываясь, будто забыв про свои слёзы. Хватит с нас насилия! Отпустите его, прошу вас!
Она поднялась, встав на защиту того, кто только что оскорблял всех вокруг, включая и её. Голос её дрожал,
а в словах была правда:
Вы не понимаете? Разве вы не видите? Мы здесь друг друга перегрызем! Они этого и хотят чтобы мы стали зверями!
Тише, тише, дочка, сказал дед Ефим, снова мягко, при этом тяжело выдыхая. Максим правильно делает. Манеры-то и отличают нас от зверей. А этому малахольному я бы сам когда-то за такие слова ухи оборвал будь у меня сила, какая была лет десять назад. А теперь вот сам еле ноги таскаю.
Евгений Петрович, пролепетал врач почти шепотом.
Отлично, Евгений Петрович. Отныне вы не пленник, произнёс он, не меняя интонации. Мое имя Рихард.
Хорошо спасибо, спасибо! забормотал врач, раболепно кланяясь, чуть ли не теребя полы дорогого пиджака Арийца.
Ну господин Рихард, можно я спрошу? пробормотал врач, неуверенно переступая с ноги на ногу.
Спрашивайте, ответил тот, не меняя тона.
А вы вы не боитесь, что я сбегу? Нет-нет, я не буду сбегать, заторопился Евгений. У меня же жена там, в бараке. Да и тайга я боюсь этого леса.
Мы изучали ваше поведение, перебил его Рихард. Вашу психологию, привычки. Мы наблюдаем за каждым из вас. Вы не тот человек, который пойдёт против сильного хозяина. И потом куда вы тут денетесь? Кругом тайга на сотни километров.
Да, да, я не собирался сбегать! закивал Евгений, подхватывая слова. Я специально спросил, чтобы у вас сомнений не осталось относительно меня. Я никоим образом не хочу подорвать доверие. Я буду делать всё, что вы скажете.
Вы будете ставить уколы своим бывшим сокамерникам, отрезал Рихард.
Да-да, конечно! торопливо закивал врач. Я готов. Я согласен.
Он теребил пальцами пуговицу потасканного пиджака.
А можно узнать, что это за препарат? решился он спросить.
Нельзя, рявкнул Рихард так резко, что у Евгения подогнулись колени.
Они подошли к одному из строений, стоявших в стороне. Снаружи старая бревенчатая избушка, наспех сложенная, ничего особенного. Но внутри оказалось на удивление сносно: стены оструганы, освежены, на полах доска, кое-где свежая, прибита заново.
Здесь жил врач, который работал до вас, сказал Рихард, проходя внутрь. Теперь это ваш дом. Кроме инъекций вы будете ещё следить за здоровьем персонала базы.
Персонала? переспросил Евгений, осторожно. Это вот те с автоматами?
Не только, уклончиво ответил Рихард.
Ах, понимаю забормотал врач, кланяясь.