Следом втащили тележку. На ней огромная алюминиевая кастрюля, как в старых советских столовках. На боку ещё сохранилась надпись краской, полустёртая, но читаемая: «1БЛ».
Эту махину толкал пузатый мужик. В грязном, когда-то белом фартуке, в пятнах, как карта мира. Джинсы затёртые, рубаха в замызганную клетку, из-под фартука выпирало пузо, будто он проглотил арбуз целиком. Рожа мерзкая: щетина клочьями, нос с бородавкой, глаза мутные, рыбьи, бегают туда-сюда, ни на секунду не задерживаясь. И улыбка отвратительная и самодовольная.
Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста! воскликнул он ехидно и сам же расхохотался своей шуточке, два раза хрюкнув.
Он явно был местным «поваром», автором той баланды, что приволок нам. И одного взгляда на него хватало, чтобы аппетит улетучивался. Мы с Олей скривились, Лиза отшатнулась, Ворон выругался себе под нос. Но остальные оживились, как собаки на звон миски. Видно, привыкли: голод не тётка. Когда кормят два раза в день без всякого выбора, ешь, что дают.
Мужик выставил на длинный дощатый стол железные миски с ободранными краями. Черпаком стал наливать из кастрюли мутное варево.
Суп выглядел так, что и собаке бы стыдно дать: сероватая жижа, на поверхности плавают островки жира, как радужные пузыри бензина в луже. Попадались обрывки макарон разваренные в клочья, какие-то жилы, косточки, похожие на куриные. Запах тоже сомнительный.
Рядом бухнул банку с алюминиевыми ложками. Ложки были кривые, словно ими гвозди забивали. Гнутые и закопчённые.
Ну чего встали? Жрите давайте, обратился пузан к нам и вытер потную морду краем фартука.
Народ, как по команде, ринулся к мискам. Женьки-неразлучники подбодрили друг друга, ткнув локтями, и поспешили к столу, Ворон с Лизой, хоть и ворчали, тоже потянулись, даже мажор Костя, скривившись, но присосался к ложке, будто неделю не ел.
Мы с Олей стояли и смотрели. Она с брезгливостью, я с интересом, с профессиональным любопытством. Надо было понять: где слабое место в этой системе? Как устроен конвой? Где промахи? Но пока что слабых мест я не увидел.
Автоматчики вели себя грамотно. Всегда настороже, пальцы на спуске. Когда выходили из барака, они прикрывали друг друга, ни один не поворачивался к нам спиной полностью, максимум вполоборота, и то под прикрытием напарника. Заходили тоже с умом, не гурьбой. Держали цепочку: один идёт, второй страхует, третий прикрывает сзади. Даже если бы я из-за угла вырубил одного двое других сразу же открыли бы огонь и положили меня, а потом, в назидание, ещё и остальных перестреляли бы запросто.
И я всё яснее понимал: бежать надо бежать. Срочно. Потому что для нас тут готовят нечто грандиозное. И это грандиозное, зуб даю, окажется смертельным. Никто не станет держать разношёрстную толпу просто так, кормить баландой ради спортивного интереса. Нет, тут пахнет кровавым шоу.
И тут во мне вскипела злость. Серёжа Серый, мать твою. Он же клялся: «Будем следить, круглосуточно, в телефоне маячок, ты у нас как на ладони». А что в итоге? Где они? Где, сука, маячок?
И тогда я вспомнил тот фургон. Грязно-белый, с обезьяньей мордой на борту. Ведь он маячил возле бара, а я ещё думал: свои. Но, выходит, никакие это не «свои». Это люди Инженера. Его сучья контора.
А где тогда ФСБшники? Где обещанное прикрытие? Упустили? Просрали всю операцию? Выходит, Инженер их обвёл вокруг пальца, как детей. Чёрт
Но что имеем, то имеем. Придётся выкручиваться своими силами.
Интересно, сам Инженер тоже здесь? Смотрит на нас через камеры? Или это перевалочная база, а он где-то дальше, как было с Новознаменском? Пока ничего не ясно. Но ясно одно время играет против нас.
Максимка, садись, покушаем, позвал меня Ефим, постукивая ложкой о миску и прервав мои размышления. И женщину свою зови.
Я не его женщина, смущённо проговорила Ольга.
Да ладно вам, хмыкнул дед, его, не его сейчас мы тут все как одна семья.
Вы мне точно не семья! вдруг выкрикнул Костя, брызгая слюной. Вы даже в прислугу не годитесь! Я бы таких и за деньги к себе не нанял!
Ой, завали хайло, попросил тогда Ефим с усталым вздохом. Пожалуйста.
И добавил ехидно:
Костя, если
ты дальше зубы скалить будешь, Максимка тебя еще одной затрещиной наградит. А мне понравилось, звонко у него выходит. Хе-хе
Да пошёл он еле слышно, сквозь зубы, процедил мажорчик.
Я пропустил их диалог мимо ушей, не стал нагнетать. Сейчас не время. Пока не пойму, что здесь вообще происходит. Плюхи избалованному пацану выдавать дело десятое. Мелочь по сравнению с тем, что придётся провернуть, чтобы вытащить отсюда и себя, и этих людей. Всех. Даже этого наглого и тупоголового мажора. Хотя, пожалуй, Ворона я бы и не вытаскивал при первой возможности оставил бы его за бортом. Не убил бы, нет, просто не стал бы помогать. Пусть сам выкручивается.
Тем временем пузатый повар укатил свою тележку, дверь снова с лязгом захлопнулась, и запах тайги отрезало. Но пока дверь была открыта, я успел разглядеть, что снаружи.
Местность горная, хребты уходят в дымку, кругом тайга. Ели, кедры, березы. Настоящий океан деревьев зелёный, местами уже золотистый. Бескрайний, до самого горизонта. Где-то вдали шумела река, перекатывалась глухо порогами, будто зверь рычал за сопками.