Да только не получалось у меня что-то до конца держать лицо и марку. Я то и дело куксилась и чувствовала, что за ребрами у меня творится неладное. Тянет. Ноет. Свербит. Неприятно покалывает. Боже, да это же на меня дом этот так тлетворно влияет, пропитанный губительной энергетикой Исхакова. А потому, чтобы перед самой собой не было мучительно стыдно, то решила я врубить самый сентиментальный фильм за всю историю кинематографа.
Буду сидеть, реветь и причитать, что мне собачку жалко. Вот так вот!
Да только ненадолго хватило моих потуг. Я успела посмотреть лишь минут двадцать фильма, как вдруг дверь в комнату открылась, а на пороге появился кто?
Правильно, дети! Конь в пальто!
С двумя глубокими тарелками попкорна, газировкой, соком и еще какой-то невиданной, но вредной до ужаса хренью. Выставил все это сомнительное добро на столик, а затем, будто бы так и надо, развалился на диване.
Рядом со мной.
А меня будто током шарахнуло. Сильно!
И сердце мое тут же совершило сальто-мортале, а затем попыталось выскочить через рот и убежать отсюда куда-нибудь в Тимбукту. Но у него не было выбора, пришлось только оголтело трепыхаться в груди и истошно подвывать.
«Хатико»? хмыкнул Исхаков, блеснув идеальный белозубым оскалом. А почему не «Техасская резня бензопилой»? Мне кажется, что это больше подходит для нашего с тобой вайба, Яна.
Не говори со мной, огрызнулась я тут же.
А что так? Не нравлюсь? жестко ухмыльнулся он, ощутимо подавшись в мою сторону, нарушая все нормы приличия и мою зону комфорта.
Категорическим образом!
А у меня снова руки предательски затряслись. И в горле запершило, но я все-таки нашла в себе силы, чтобы выйти из всего этого дерьма с честью. Ибо я поняла, что с меня хватит на сегодня.
Просто хватит и все!
И я не отклонилась от него, нет. Хоть рецепторы и вопили пожарной сиреной, забитые жаром его тела, ароматом и энергетикой. Я просто равнодушно смотрела в его черные, как ночь глаза, а затем подняла руку и коснулась его лица ладонью.
Нежно.
Ласково.
Наблюдая, как стремительно расширяются зрачки моего соперника. Как часто и глубоко он начинает дышать. Как медленно облизывается, не выдерживая напряжения этого момента.
Удовлетворилась полученным результатом.
А затем проникновенно и шепотом произнесла: хоть и приходилось себя практически ломать изнутри, чтобы сделать это.
Я тоже, Тима, голос все-таки подвел, и я заглохла. В душе ураган. И мне так больно было делать все это. Так больно
Что? тяжело сглатывая, поторопил он меня, но руку мою не убрал. Ждал. Ждал, пока я его убью.
Хладнокровно.
И я сделала это.
Я тоже люблю тебя
Исхаков дернулся, как от пули, выпущенной в упор в его голову. Замер. Даже дышать перестал, кажется. И жадно шарил по мне взглядом, пытаясь, то ли понять мою игру, то ли постичь степень моего безумия. И вроде бы силился мне что-то ответить.
А я что? Ничего
В последний раз провела пальцами по его скуле, чуть задевая четкую линию рта, а затем зарычала ему прямо в губы, выплескивая из себя всю свою ярость и боль:
Я тоже люблю тебя ненавидеть!
И стремительно сорвалась с места, мечтая навсегда убраться из этой комнаты, из этого дома и подальше от этого демона. Навсегда!
Да только дверь, перед самым моим приближением тихо щелкнула. И закрылась. Я дергала за ручку, но она мне не поддавалась. А тяжелые шаги, словно смертный приговор, звучали за моей спиной. Все ближе, ближе и ближе
И вот уже мускулистая рука уперлась в стену рядом с моим лицом.
А всего через секунду горячее мужское тело буквально расплющило меня о полотно двери, заставляя чувствовать спиной каждый его мускул, каждый изгиб, каждую выпуклость. И кажется воспламениться за секунду от такой близости. И сгореть, задыхаясь от беспомощности и паники! Но добило меня и парализовало инстинкты самосохранения все же другое жаркий шепот прямо на ухо:
А ну-ка, повтори, что ты сказала?
И мне
бы молчать, но я решилась идти до конца в этой игре. Повернула голову и почти столкнулась с его губами. Меня пронзило молнией! Меня опалило огнем! Но я предпочла пренебречь всем этим. Я смело встретила его взгляд и медленно, так чтобы он понял, процедила с максимальной долей яда:
Я сказала, что ничего не может быть лучше в этом мире, чем презирать тебя, Тимофей! Ясно?
Да, улыбнулся он хищно, но я бы предпочел это проверить.
И не успела я пикнуть, как мой рот буквально запечатали алчным, жадным поцелуем
Я помнила, как это было в первый раз. Переживала это снова и снова в своих снах. Прокручивала это на репите в голове и многократно воскрешала в памяти ту картинку, где Тимофей Исхаков почти точно так же, как и сейчас, прижал меня к стене и надругался над моим ртом. Это было так давно, но будто бы только вчера.
Тогда это показалось мне ураганом безумия. Сейчас же
Это стало атомным взрывом.
Никак иначе невозможно было бы описать все то, что я ощутила, когда его наглый язык беспардонно вторгся в меня, принимаясь накачивать своим вкусом и запахом, своей энергией и жаром. Килотонны концентрированной ненависти смешались сейчас с тем ядом, что бушевал в моей крови, и произошла детонация.