Вы бормочет он, и я боюсь, что он вызовет охрану. Не может быть Вы Эля Нежина? Вы назвались другим именем и прошли по чужому паспорту?
Если бы я записалась к вам под своим именем, вы бы со мной не встретились.
Сглатываю комок.
Мирослав смотрит в расписание.
Аносова из администрации это кто?
Моя подруга, сжимаю губы. Я украла ее паспорт, она здесь ни при чем.
Чего вы от меня хотите? бросает он. Денег? Я все сказал в прошлый раз! Этот ребенок, ваша дочь, не имеет ко мне никакого отношения! Уходите!
Пожалуйста, молю я, засунув почти разрушенную гордость подальше. Просто посмотрите на нее Я прошу.
Судорожно достаю телефон из сумки. Все уже подготовлено и фото открыто, я знала, что будет несколько минут всего несколько, прежде чем меня снова вышвырнут.
Подхожу к столу и показываю открытое фото. Пока Мирослав пялится на девочку, торопливо объясняю.
Врачи говорят, у нее отсроченные последствия экстремальной недоношенности. Я в отчаянии! Если нам срочно не помогут, она останется еще и немой! Соня не говорит, совсем не говорит, хотя ей четыре, и
Прекратите! он отталкивает телефон, и я замолкаю.
Лицо искажается отвращением. По моему лицу текут слезы, я ненавижу себя за этот тон, упрашивания, за то, что он унижает меня. Но нам правда нужны деньги и их придется выпросить любым способом.
Послушайте, Эля Сядьте, вздыхает он.
Я сажусь в кресло. Ну, меня хотя бы не вышвырнули, и выслушают. Он берет телефон, чтобы вернуть мне, но снова смотрит на фото Сони и только затем отдает.
Она больше похожа на вас, чем на моего брата.
Это иллюзия, бормочу я и прячу глаза, пока убираю телефон. Собственные яйцеклетки суррогатным матерям не подсаживают, это запрещено. Так что Соня не моя дочь генетически Но я ее родила, и я ее люблю.
Пожалуй, в этом была вся злая соль ситуации.
Сонька и вправду со временем стала похожа на меня мимикой, жестами. Одинаково со мной улыбалась. Как приемные дети начинают со временем копировать своих родителей и становятся на них похожими, так и Соня со временем приобрела мои черты. Он таких деталей не знает. Жестоко, что намекает, будто бы ребенок больше мой, чем его брата. Жестоко и несправедливо.
У нас была договоренность, госпожа Нежина. Перестаньте плакать. Прошу вас.
Мирослав подает платок. А я просто справиться с собой не могу, слезы льют сами: от усталости, отчаяния, и нелепого обращения «госпожа». Какая к чертям госпожа Госпожа разве выпрашивает?
Беру бумажный платок и промокаю глаза. Тушь плывет, оставляя безобразные следы на щеках. Маска страдания.
Вы подписали документы, что не имеете претензий. Я очень сочувствую вам, поверьте. По-человечески. Но никто не виноват, что так сложились обстоятельства. Это судьба. Камиль погиб, никто не виноват, что это случилось, когда вы были на шестом месяце
Он переводит дух.
Весь разговор фикция, и я это понимаю. Он не выгнал меня сразу, потому что знал: в таком состоянии я на весь офис начну орать про Соню, ее отца и всю их семью, а Мирослав этого не хочет. Скорее всего он даст мне денег. Чтобы заткнуть рот.
Камиль погиб, да. Если бы он не погиб, я бы не унижалась сейчас здесь. Он бы позаботился о дочери сам. Обо мне
Вы не должны были приходить сюда, терпеливо напоминает он. Вам заплатили в свое время.
Этот ребенок ваша племянница, шепчу я.
Нет.
Мирослав, послушайте Она
Нет, Эля! давит он тоном, как прижимает ногой к земле. Этот ребенок не имеет отношения к Камилю! Мне
известно, что брат должен был использовать донорский материал! Камиль был бесплоден.
Глава 2
Вы сами посмотрите на фото. Ребенок даже на него не похож. Я видел документы и точно знаю, что ребенок ему биологически не родной. И вы подписали все документы за что получили отступные. Все оформлено официально, Эля. Вам заплатили за молчание.
Этих денег не хватило, бормочу я, борясь с комом в горле. Соня тяжело больна, и все деньги улетели на ее лечение. Теперь у меня новая проблема: мне сказали, если речь не запустить, она не начнет развиваться! У меня больше ничего нет, даже продавать нечего!
Хорошо, успокойтесь. Я заплачу вам. Но Поймите правильно, дорогая моя, он говорит так, что за «дорогую» хочется задушить. Вы не сможете доить меня до совершеннолетия девочки. Хотя я понимаю, что этот ребенок для вас золотая жила.
Как вы смеете выдыхаю я.
Смею что? он холодно смотрит, ожидая продолжения.
Давай, скажи, наедь на меня и вылетишь отсюда, как пробка. Ни копейки не получишь. Я такая же, как его домработница, водитель, садовник. Только я сурмама. По их иерархии это нечто среднее между няней и инкубатором. Никто. Для ухода за садом такие люди нанимают садовника, для готовки повара, для родов тоже нанимается специальный человек. Только ребенок не испорченное блюдо. Если что-то пошло не так, в мусор не выбросишь, как сгоревший пирог. А у нас пошло не так все.
Простите, бормочу я, засовывая гордость еще глубже и опускаю глаза. От этой гордости и так ничего не осталось. Простите меня
Он вздыхает, достает бумажник. Там всего несколько купюр и он вздыхает снова.
Я сделаю перевод, глухо говорит он. Продиктуйте, куда.