Да, ты говорила, подхватил он. Что ж, теперь это стало реальностью.
Расскажите нам последние новости, Бенедикт, попросила Морвенна, мать Патрика.
Здесь нет никаких секретов, ответил он. Я собираюсь бороться за место кандидата от Мэйнорли.
Ваш старый избирательный округ! воскликнул Джастин.
Бенедикт кивнул. Он смотрел прямо на мою мать, и я, прекрасно знавшая ее, ощутила приступ тревоги.
Все складывается очень удачно, сказал Бенедикт. Неожиданно умер Том Доллис. Бедняга, ведь он был еще так молод. Сердечный приступ. Он пробыл в палате общин совсем недолго. Это значит, что вскоре будут дополнительные выборы.
Разве там не цитадель консерваторов? спросил Джастин.
Бенедикт согласно кивнул:
Так было многие годы, но чаша весов однажды уже чуть не склонилась в другую сторону Еще один взгляд в сторону моей мамы. Если меня выдвинут, продолжил он, нам придется постараться, чтобы этот мандат вновь не сменил владельца.
Нам? Он, кажется, имел в виду и ее. Она приподняла свою чашку с чаем.
Поскольку под рукой нет ничего покрепче, я пью этот чай за твой успех, сказала она.
Напиток не играет роли, произнес Бенедикт. Главное это пожелание.
Должна сказать, звучит все это соблазнительно.
Они вновь обменялись улыбками.
Вот и мне так кажется, сказал он. Я был в тебе уверен.
В разговор вмешалась Морвенна:
Я знаю, что вы страстный сторонник мистера Глад стона.
Дорогая Морвенна, он величайший политик нашего столетия.
А как же Пиль? А Пальмерстон? спросил Джастин Картрайт.
Бенедикт пренебрежительно махнул рукой.
Говорят также, что мистер Дизраэли блестящий государственный деятель, добавила Морвенна.
Этот выскочка! Вся его карьера держится на лести королеве.
Ну-ну! сказал Джастин. Неужели дело этим и ограничивается? Этот человек гениален.
Разве что в искусстве саморекламы.
Но он стал премьер-министром.
Ну да, на месяц-другой
Моя мать рассмеялась:
Я чувствую, что сейчас мы окончательно утонем во внутренней политике. Когда состоятся дополнительные выборы, Бенедикт?
В декабре.
Им придется быстро принимать решение.
Да, времени на подготовку мало. Тем не менее, я успею подготовиться.
Ни я, ни Патрик не могли ни словечка вставить в этот разговор. Интересно, чувствовал ли он то же самое, что и я? О нашем присутствии совершенно позабыли. Обычно после долгой разлуки родители желали выслушать все мельчайшие подробности: каковы наши успехи в верховой езде, научились ли мы брать барьер, чем занимались бабушки с дедушками, какая стояла погода и тому подобное.
А теперь они были увлечены разговором о реформаторских планах мистера Гладстона в отношении Ирландии. И, конечно, Бенедикт Лэнсдон знал об этом все. Он выступал с речью, а остальные составляли его аудиторию. Мы узнали о том, что мистер Гладстон озабочен состоянием дел в Ирландии и растущими раздорами в этой стране и что он убежден: решение вопроса в самоуправлении.
Вот так, по нашему с Патриком мнению, Бенедикт Лэнсдон испортил наше возвращение домой.
Как и предполагала моя мама, он был выдвинут кандидатом и подумывал о том, чтобы купить дом в Мэйнорли. Он хотел, чтобы мама съездила туда и дала ему добрый совет.
Мне не терпелось, чтобы Лэнсдон побыстрее уехал.
Немного оглядевшись, он снял там меблированный дом, но по-прежнему часто бывал в Лондоне.
Приближался ноябрь. В парках сгребали в кучи палые листья, и в воздухе постоянно ощущался запах тлеющей листвы. Стояла туманная погода, деревья были погружены в голубоватую дымку, отчего выглядели несколько таинственно. Мы с Патриком всегда любили это время года. Мы разгуливали по ковру из листьев и выдумывали разные фантастические истории
с нашим участием. В них мы поражали всех окружающих своей храбростью, изобретательностью и ловкостью.
Но в этом году не очень-то мечталось. Мной часто овладевало легкое уныние.
А потом я узнала худшее.
Я отправилась в постель и, как обычно, читала мисс Браун разрешала мне это делать до тех пор, пока она не приходила тушить свечи.
В комнату вошла мама. Ее глаза сияли. Я уже слышала прежде выражение «сияет от счастья», и именно так выглядела сейчас моя мама. Она светилась каким-то внутренним светом. Я никогда не видела такого откровенного счастья.
Мама присела на край кровати и обняла меня.
Ребекка, сказала она, я хочу, чтобы ты узнала об этом первой.
Я повернулась к ней и уткнулась лицом в ее плечо.
Она нежно поворошила мои волосы.
Мы всегда были вдвоем, правда? Ты и я, вместе.
Конечно, есть и другие родственники, мы очень любим их всех, но что касается нас, то мы всегда были очень близки и любили друг друга. И так будет всегда, до тех самых пор, пока мы живы.
Я кивнула. Меня начинал пугать этот разговор, поскольку какой-то инстинкт подсказывал мне, что она собирается сказать. И гром грянул:
Я собираюсь снова выйти замуж, Ребекка.
Нет, нет, пробормотала я.
Она крепко обняла меня.
Ты обязательно полюбишь его так же, как я. Это замечательный человек. Я узнала его еще совсем юной тогда я была чуть-чуть постарше, чем ты сейчас. Нас всегда связывала самая тесная дружба, Ты вышла замуж за моего отца, напомнила я.