Для наказания злого колдуна у меня уже не хватало ни сил, ни желания, честно говоря я упал духом. Стало как-то не до веселья, знаете не до страстной азартной мести, для которой, как ни крути, нужен гонор. Сейчас меня снедала апатия и обида было очень жалко себя и Гарри. Это что ж у него за враг-то такой? Сначала маньяк вперся, убил отца и мать, самого ребёнка, к счастью, не сумел я успел вовремя. Потом вроде как друг семьи пришел, парень-собака, по идее он позаботиться о малыше должен был, так нет, за крысой ускакал, кобель ветреный! Затем третий. Вообще непонятный, рыдал над женщиной, к мальчику вроде был расположен, а вот старик Тот все точки над «i» расставил младенца чуть не добил. Кстати, как ты тут?
Открыв глаза, я осторожно отстранился от малыша, одновременно отбрасывая прочь осколки битого кирпича. Меня, впрочем, защитила густая шерсть, а вот маленькому прилетело чем-то в лобик он сильно кровоточил Задохнувшись от жалости, я плюнул на условности, и, приблизив лицо, принялся зализывать ранку. Слюна у лагунов целебная, это я точно знал. Гарри всхлипнул, дернулся и отпрянул, вдруг увидев меня. Но без испуга, скорей, от неожиданности. Ну, я его понимаю, ведь внешность у меня совершенно неописуемая, я хоть и человекообразный, но со звериными чертами лица, весь покрыт шерстью, золотистой пока, потом, когда повзрослею, стану бурым, как все лагуны-Хранители. Виновато улыбнувшись мальчику, я продолжил зализывать порез, Гарри затих, понял, что я добрый.
Вкус его крови был соленый. Я зализывал рану до тех пор, пока она не перестала кровить. Мое первое причастие. И смирение. В конце концов мы родились вместе, вместе явились в этот мир, вернее, каждый родился в своем. Гарри и я его Хранитель. Как лагун, я развиваюсь быстрее и стану взрослым к десятому году мальчика.
Но колокольчики я всё-таки ненавижу.
Улизав ранку покрепче, я посильнее обнял ребёнка в комнате, лишенной части
стен, весьма ощутимо похолодало, снаружи оказалась поздняя осень. Или начало зимы? Не знаю. Мне холодно. Но ещё холоднее Гарри. Он изо всех сил прижался ко мне, буквально закопался в мою шерсть. И сам тепленький-тепленький, аж горячий
А ещё мир снаружи оказался не пустым: к раскуроченному взрывом дому сбежались люди, вызвали полицию и пожарных Но для того, чтобы подняться на второй этаж и обнаружить нас, им предстояло расчистить завал на лестнице, чем, по-видимому, и воспользовались волшебники. Этот появился прямо в комнате, в каком-то сферическом синем сиянии. Ну надо же, никак портал? Огромный и волосатый, в длиннющей лохматой шубе, он нагнулся к нам в кроватку и сгреб гигантской ручищей малютку Гарри, я успел отпрянуть, не зная точно, может ли он меня осязать? Верзила завернул ребёнка в одеяло, посмотрел на припорошенные штукатуркой и пылью тела Лили и Гнуса, передернулся при взгляде на последнего, вздохнул и, подойдя к пролому, стал спускаться по обломкам стены в сад. Поколебавшись, я двинулся следом. Тот колдун сказал, что пришлет кого-нибудь завтра, но, скорей всего, врал, никого он не собирался присылать, тогда откуда же пришел великан? Кто-то прислал его? Или он сам пришел на помощь? Как те, первые трое, явившиеся с разными целями
Ломая об этом голову, я незаметно плелся за верзилой, стараясь не отставать тот шагал мощно и широко, его ступни были размером с мои салазки, а шаг был равен шести футам, прямо как сказочными семимильными сапогами обзавелся! Интересно, откуда я об этом знаю? Вообще, чем больше тут времени провожу, тем больше знаний в меня откуда-то извне вливается Я словно губка впитываю мир в себя, всё больше и больше пронизываюсь знанием окружающего мира, чужого для меня и родного для мальчика. Наверное, так обучаются лагуны?
Верзила миновал сколько-то улиц и вышел на городскую площадь, на которой его ждал транспорт большущий мотоцикл с коляской. Забравшись на него, он засунул ребёнка за пазуху, надел на голову мотоциклетный шлем с очками, взялся за ручки и, примостившись поплотнее, вжал в мостовую педаль стартера. Радуясь наличию коляски, я скакнул в неё и юркнул под брезентовый клапан.
Грохотал и ревел мотор, ложилась под колеса серая лента дороги, веял в лицо встречный ветер, лобовой щиток был только на руле, в коляске его не было. Верзила ехал долго, почти весь день, а потом, с наступлением ночи, он опасливо огляделся и, убедившись в пустынности местности, что-то нажал на ручке. В моторе тихо щелкнуло, и он умолк, а сам мотоцикл вдруг поднялся в воздух. Поднявшись до облаков, великан крутанул ручки, чуть повернул руль и полетел напрямик, через холмы без дорог
Тишина и безветрие убаюкивали, и мы с Гарри, кажется, задремали, я в коляске, а Гарри за пазухой у великана. Сколько продолжался наш сон, я не знаю, только в какой-то момент меня разбудил вновь взревевший мотор мотоцикл пошел на посадку. Великана ждали двое: высокая женщина в зеленых одеждах и такой же сухопарый старик в красивой мантии и с длиннющей белой бородой.
Ну наконец-то, Хагрид, в голосе старика явственно слышалось облегчение. А где ты взял этот мотоцикл?