В этот миг Юсупов почувствовал себя дико уставшим. Калейдоскоп встреч, разговоров, дел, обещаний, обязательств будто разом навалились на плечи. Граф поводил ими туда-сюда. Понаблюдал, как облачка пара изо рта поднимаются в свете фонаря и побрел обратно. Еще предстоит успокаивать маменьку с папенькой.
А с этой девицей ему предстоит отдельной разговор. На этот раз точно последний.
Потому Юсупов решил ковать железо, пока горячо. Едва стало смеркаться, и город оживился вечерними визитами, граф привел себя в порядок и отправился к дому семьи Гейден. Нет, он не намерен напрашиваться на неожиданный визит, пусть его и примут даже с необходимостью отменить любые уже назначенные встречи.
Раздражение и нарастающая злость ощущается даже на кончиках пальцев. Юсупов намерен выпустить внутренних демонов и дать понять этой девице, что он не шутит.
Пара монет развязала язык прачке, что покинула крыльцо особняка, в котором квартируется семья Гейден. Там Юсупов узнал, что госпожа с минуту на минуту отправится в литературный салон. Разродившаяся мода на поэтов конкурирует со спиритическими кружками, а то и дополняет друг друга.
Граф кивнул и проделал ту же манипуляцию с извозчиком. Заплатил двойное недельное жалование, что у мужика поползли брови кверху, и свалилась шапка. Эта самая шапка, а еще бушлат и шаль через минуту-другу перекочевали на тело Юсупова с обещанием вернуть через пару часов. Извозчик сначала вытаращился, а потом подмигнул, когда Юсупов шепнул про «сюрприз для госпожи».
В общем, к моменту, когда госпожа фон Гейден появилась в дверях дома, а затем скользнула на мягкие сиденья экипажа и скомандовала «трогай!», Его Светлость выдал уверенное «Н-но!». Разумеется, нашей героине и в голову не пришло всматриваться в лицо какого-то там извозчика. А вот что Юсупова поразило куда больше Марина отправилась в поездку без сопровождения. Так ли уж ее путь лежит в литературный салон? А может на встречу с кем-то, где не нужны свидетели?
Немного попетляв для поддержания образа, Юсупов наконец свернул одним-другим темным проулком. И наконец, остановился в тупике с одной стороны обшарпанные жилые дома и грязный двор, с другой выход к какой-то луже, слабо напоминающей водоем с талым снегом. Легко спрыгнув с козел, Юсупов распахнул дверцу экипажа и подал руку:
Прибыли, mademoiselle.
Что такое? растерянно спросила Марина. Вы, наверное, ошиблись вы вы
Юсупов снял теплую шапку и тряхнул взмокшими волосами.
Поговорим?
Секунду Марина таращилась на графа, а затем взвизгнула и вжалась в дальний угол экипажа. Задергала ручку дверцы и едва не вывалилась в грязь. Этого мгновения вампирской натуре Юсупова хватило, чтобы оказаться по другую сторону экипажа и подхватить хрупкую фигурку. Одним движением вытащил под накрапывающий мокрый снег и прижал к стене, отродясь не знавшей краски или штукатурки. Единственный источник света каретный фонарь заострил черты лица графа, подчеркнул нездоровую бледность.
Граф что вы?.. только и смогла из себя выдавить Марина.
Воздух вокруг ее тела наполнился горьковатым и липким привкусом страха. То, что нужно. Юсупов скинул бушлат и подошел вплотную так, чтобы в потемках эта женщина разглядела его глаза с шальным, потусторонним блеском.
Как сподвигать моего брата к женитьбе, так у вас рот не закрывается, а как поговорить со мной с глазу на глаз так язык проглотили? начал он.
Не смейте, граф. Я буду я буду кричать, последнее слово прозвучало скорее вопросительно, чем утвердительно.
Мы находимся на окраине города, где живут те, кого именуют убогими и обездоленными. Представьте, какое гостеприимство
они окажут госпоже вроде вас.
Марина ахнула и зажала ладонями рот. Зрачки расширились, а сердцебиение зазвучало опьяняющим ритмом барабанов. Остается надеяться на выдержку этой дамы, что она не хлопнется в обморок.
Юсупов выпустил гнев тонкой струйкой вдоль позвоночника, размял шею и выдал ту улыбку, которая последние полвека внушает ужас. Безотказное средство убеждения. Марина на миг сместила взгляд и округлила глаза еще больше. В ту же секунду сморщила лоб и вжалась в стену, будто намеревалась с ней срастись. Она увидела клыки.
Не в моих принципах причинять боль женщинам, если они сами об этом не просят. Но, боюсь, с вами я готов нарушить их без зазрения совести, ровным тоном сказал Юсупов. Вы плохо представляете себе, с кем связались. За мои восемьдесят восемь лет мне доводилось мучить и убивать женщин. Не то, чтобы мне понравилось. Но порой это единственный способ заставить их замолчать. С вами я поступлю так же.
Юсупов выдержал паузу, наблюдая, как игольчатое облачко страха над телом Марины разрастается и все сильнее впивается ей под кожу.
Я готов стерпеть слезы брата по вашей утрате. Даже готов отстоять молебен по вашей преждевременной кончине в одном ряду с вашими родителями. Ну а достойную супругу господину Мантейфелю подберу, едва по вам помянут сорок дней. Ведь вы сами отправились из дому без сопровождения. Сели к извозчику, коих в городе нет числа. Да мало ли какие бесы завладели его душой? Ведь его самого и след простыл. А вот ваше тело, изувеченное и разбухшее, всплывет в каком-нибудь канале, скажем, послезавтра. Какая трагедия и какая жалость. В прессе и в салонах будут обсуждать вплоть до появления новой пассии вашего нынешнего жениха.