Внутри дела у герцога фон Тешена шли тоже не лучшим образом. Двор, включая послов, воспринял представление регента и нового короля молча знать и дипломаты держали свои мысли при себе, особенно после демонстрации эдициума. А вот парламент от одного вида этой бумажки просто взорвался, и даже Фонтанж не знал, почему. Может, в курсе был Солерн, но граф услал южанина вешать Жильбера и втайне надеялся, что оба не вернутся.
В связи с напряженной обстановкой в столице парламент было решено собрать во дворце, в Зале Ястребов, чтобы регент и король не показывались лишний раз на улицах. Сначала все шло как будто неплохо. Но стоило герцогу предъявить почтенному собранию эдициум, как собрание мигом забыло о своей почтенности и обрушило на него шквал негодования, в котором, как молнии, сверкали слова "подделка", "подозрительная смерть", "собрание Штатов" и, страшно сказать, "представительство народа". Народ, кстати, очень активно представлял себя сам, буйствуя под окнами дворца, и Фонтанж с недовольством заключил, что развлечений с Жильбером хватило ненадолго. А он-то надеялся
Несколько угнетающее зрелище, со смешком донеслось откуда-то слева и снизу. Граф обернулся к нему в кресле на колесиках подкатил посол Амалы, барон фон Линденгардт. Миниатюрный, всегда со вкусом одетый, он в свои пятьдесят с небольшим выглядел моложе Фонтанжа и к тому же был довольно красив: орлиный профиль, ярко-голубые глаза, черные волнистые волосы с проседью.
Ваш климат меня доконает, со вздохом заметил посол. Эта ужасная сырость и холод просто убивают суставы.
Сочувствую, мессир, сказал Фонтанж без тени сочувствия. Он был уверен, что посол дает герцогу очень здравые советы, а это графу не нравилось. Вот совет заменить гвардию на амальских солдат совсем другое дело
Не кажется ли вам, изрек барон, пощипывая бородку, что регент завоюет больше расположения парламента, если согласится на это ваше собрание Штатов?
Ему не удалось добиться расположения парламента сейчас, и я сомневаюсь, что удастся в дальнейшем, покачал головой граф. Его высочество не слишком, гм, обаятельный человек.
О, герцог скорее солдат, чем политик, беззаботно отвечал посол. Войны удаются ему лучше, чем переговоры.
Это был явный намек на бесполезность даларской армии, которую герцог разнес в клочья при Шандоре, но Фонтанж уловил в словах фон Линденгардта еще кое-что:
Полагаете, что с открытым вооруженным противостоянием он справится успешней?
Полагаю, что именно этого он и хочет. Его высочество плохо разбирается в дипломатии, но отлично в военном деле.
"У ваших восставших нет ни единого шанса", граф был уверен, что правильно понял и этот намек, но не стал намекать в ответ, что при Шандоре регент имел дело с армией, численность которой намного меньше, чем у всего народа Далары. Фонтанж не сомневался, что если герцог утопит в крови Байолу, то вся страна мигом полыхнет, как костер, в который швырнули пороху.
Уверен, что его высочество не станет доводить до такой крайности. Даларские Штаты
не более чем старинная традиция, скорее символ единства страны и короля, а не
Странно, сейчас мне кажется, что этот символ намерен вырвать власть из рук герцога и наслаждаться ею самостоятельно. Если, конечно, посол благодушно прищурил яркие глаза, какая-нибудь аристократическая фамилия не решит, что настала пора сменить Монбрианов на троне, где они, должен сказать, порядком засиделись.
"А ведь у фон Тешена немало врагов в Амале", припомнил Фонтанж. Брат короля, вечно ищущий себе королевство, уверенный, что его обделили, когда Людвиг Благочестивый взошел на престол, герцог-полководец, обожаемый амальской армией Есть над чем подумать. Граф внимательно вгляделся в фон Линденгардта. Посол хранил неизменно добродушное и почти беспечное состояние духа. Но кто знает не сделал ли он какой-нибудь знатной даларской семье такое же предложение, какое сам Фонтанж послал герцогам де Фриенн?
Но кто бы это мог быть? вопросил Фонтанж, в глубине души опасаясь, что посол сейчас же назовет Фриеннов. Аристократия верна короне.
О, я не настолько глубоко разбираюсь в даларских знатных родах и их семейных связях.
Глава Секрета короля настороженно подобрался: уж не вздумал ли Линденгардт выведать, кого граф наметил в свои кандидаты?
Их не так уж много, я имею в виду тех, кто может претендовать на престол. Любой фамилии, которая предъявит права на трон, придется их доказывать.
Не скажите, хмыкнул посол. Монбрианы доказали свои права силой оружия, при этом, кажется, убили пару дюжин людей, чьи права были куда более обоснованными. Герцогов Фриенны, если мне не изменяет память, и Эдмонтинов
Слава Богу, мы уже живем в цивилизованном обществе.
Как знать, как знать Нынче в моде республики. Однако мне пора, оживился посол, я должен встретить его высочество.
Доброго вам здоровья, мессир, сказал Фонтанж. Увидимся ли мы снова?
Линденгардт уверил его, что будет мечтать об этом денно и нощно, и укатил. Граф проводил его долгим сердитым взглядом и снова уставился на толпу. Чернь и не думала расходиться. Проклятие! Не следовало отпускать мастера с Солерном!