Да, я знаю, как это бывает, ладонь Токс ложится на мою напряженную спину. У нас у всех случаются плохие дни. Иногда мы совершаем поступки, после которых трудно жить дальше. Но мы должны. Потому что наши жизни не принадлежат нам так же, как и чужие. И с помощью других становится возможно то, что одному не под силу.
Опять эта ее прекраснодушная философия Хотя в чем-то она права. Я расклеилась, тупо потыкав в чужой смартфон даже не попыталась узнать, какие еще способы связи здесь существуют. А ведь раз я как-то попала от нас сюда, значит, должен быть и обратный канал!
Сажусь на диване.
Токс, ты говорила, тебе восемьдесят лет Знаешь что-нибудь о способах связаться с теми, кто очень далеко отсюда? Вот прямо по-настоящему далеко?
Позволь мне немного поразмыслить Не хотела бы подавать тебе ложную надежду. Это может оказаться ответом не на тот вопрос, который ты задаешь
Да мне не до жиру! Говори уже, чего знаешь!
На точеном лице Токс застывает задумчивое, одухотворенное выражение. И ни следа похмельных отеков! Похоже, меня занесло в чертовски несправедливый мир.
Я родилась на острове Инис Мона. Старейшие и мудрейшие из друидов смотрят далеко сквозь пространство и время, за грани, непроницаемые для прочих разумных. Если кто-то на Тверди способен помочь в твоих поисках, то это они. Вот только встречи с ними добиться непросто. Они и не с каждым королем
соглашаются беседовать.
А я простая снага, ага, черт, подцепила уже это «ага» у Ленни. Но тебя-то они послушают? Ты же типа одна из них?
На лицо Токс падает тень:
Я была одной из мастеров-друидов. Пока не совершила непростительное и меня не изгнали.
Токс касается браслета на лодыжке. Только теперь замечаю на нем небольшой экранчик с рубиновой полоской.
За что тебя изгнали?
Токс жёстко ухмыляется:
За предательство расы и геноцид. Говорила же у всех случаются плохие дни. Но ко мне было явлено милосердие, лицо ее вообще не смягчается при этих словах. Мне оставили шанс на искупление. Не то чтобы я просила об этом шансе но наши жизни не принадлежат нам. Я живу, пока совершаю добрые дела. Каждый Морготов день. Если однажды я не выполню норму, браслет убьет меня вот так просто. Потому ты не должна благодарить меня за то, что я купировала твой анафилактический шок. Мне это было нужно больше, чем тебе.
Да нет, все равно, спасибо в любом случае
Как-то все это неожиданно. И неловко. Ничего себе карательные информационные технологии тут у них А у Ленни монитор выпуклый. Наверно, потому, что мы в глухой провинции.
Это я должна благодарить тебя за защиту, Соль. Ты не была обязана.
Да и ты не была обязана нажираться в стельку и таскаться по улицам в таком виде!
Лицо Токс застывает. Не перегнула ли я палку? Тут у них аристократия есть похоже, сословное общество, не хухры-мухры; а я внучка советских инженеров, для меня все люди равны по умолчанию. Но здесь-то я снага, а это явно что-то не особо престижное; вроде разумное, но так, условно-досрочно.
Но очень уж бесит это высокомерное страдание на картиночно-красивой физиономии Токс. В общем, как говорит папа, «Остапа понесло»:
Послушай, я бы, может, и хотела поверить в эту твою философию. «Жизни не принадлежат нам, сильные не убивают», может, и глупо, но красиво по крайней мере. Вот только если на тебя посмотреть, выходит, что сильные это те, кто синячит как не в себя! А если бы те придурки примотались к тебе не под нашими окнами? На себя плевать так хоть о Ленни подумала бы, он, между прочим, за тебя переживает!
Токс вдруг улыбается, и холод мгновенно сходит с ее лица:
Ты, конечно, совершенно права, Соль. Я упиваюсь жалостью к себе и потому позабыла о долге перед теми, кто рядом. Но, право же, довольно на сегодня откровений и обличений. Завтра будет день. Пора отправляться спать.
Долго ворочаюсь на скрипучем диванчике. Заснуть мешает сверх меры обострившийся слух вода струится в трубах, кто-то переругивается в соседнем доме, ветер покачивает деревья Наконец догадываюсь найти в ванной вафельное полотенце и обматываю им голову так, чтобы прикрыть уши. Только после этого удается расслабиться и уснуть.
Тогда я вижу первый сон в новом мире, и мирным его назвать нельзя.
Прожекторы и софиты создавали превосходный рисунок теней; Сто Тринадцатая могла бы скользить по ним минут пять вот что было бы максимально похоже на настоящий полет. Но тренер Кей строго запрещал использовать тени во время выступления на этой, большой и официальной, арене. Пришлось медленно и уныло опускаться вместе с трапецией.
Вот видишь, всего лишь снага, а сколького добилась упорными тренировками, нравоучительно сказала какая-то из зрительниц своему отпрыску. Она, в отличие от тебя, достигнет успеха в жизни, потому что выкладывается по полной. А ты от тренировок по теннису отлыниваешь
Сто Тринадцатая усмехнулась краешком рта. Знала бы эта клуша, чего действительно удается достичь упорными тренировками На большой арене приходится гаситься, а на малой, закрытой выкладываться по полной. Потому что те, кто там не выкладывается, там же и гибнут. Достигают, так сказать, полного и окончательного успеха в жизни.