Я часто думаю о тебе, мой мальчик. У тебя хорошее сердце. И счастливый нрав. За это тебя и любят. Из-за этого и обманываются на твой счет, принимая твой блеск за свидетельство таланта. Талант у тебя действительно есть, но не такой, как полагают твои друзья. Он небольшой, однако не это важно. Куда существенней то, что он вторичный.
Но разве талант может быть вторичным? возразил Иоахим. На подобные темы он мог рассуждать квалифицированно уровень культуры позволял. Талант оригинален, такова его сущность. Даже если талант маленький он все равно оригинален по определению. Иначе это не талант.
Иоахим не обольщался на свой счет, и уже хотя бы поэтому из чувства самосохранения до сих пор ни разу о себе серьезно не задумался. Он просто жил, а мыслей о реализации себя избегал.
Видишь ли, сынок, сказал старший Ортнер, талант не фиксированная данность, полученная от Бога раз и навсегда. Как и все в живой природе, он зарождается, развивается, созревает. На определенном этапе он проходит стадию подражания. Без этого не бывает: чтобы создать свой эталон, нужно сперва понять, как это делали другие и попробовать действовать с помощью их эталонов. Это непростой этап. Если результат получается отличный как отказаться от того, что приносит успех? Вот где требуется доминирующее чувство свободы, тончайшее ощущение малейшего дискомфорта, дискомфорта оттого, что носишь костюм с чужого плеча. Вот где нужна энергия, способная преодолеть консерватизм разума и сломать, как прокрустово ложе, чужой эталон Далеко не всем это удается. Тебе, сынок, не удалось. Характером ты пошел в мать. Это замечательно, но немножко не то. Ты ярок, ты светишь, но это не твой, это отраженный свет. Ты не Солнце, ты Луна
Разговор был затеян неспроста. Незадолго перед тем Адольф Гитлер стал канцлером Германии. Старший Ортнер, всегда избегавший политики, почувствовал, что произошло нечто судьбоносное для страны, и чтобы разобраться в этом прочел «Майн кампф», книгу, о которой с чужих слов он до сих пор думал, как о дешевом памфлете. Книга оказалась окном в завтрашний день. Книга была написана не ему, не полковнику Ортнеру. Она адресовалась голодной улице и озлобленным бюргерам, которые потеряли то немногое, что имели, и ждали мессию, чтобы понять, что делать и куда им идти. Мессия пришел. Они его получили. Теперь весь лад страны будет адаптироваться под их вкусы. Поначалу только их страны, затем остальных, в последовательности, которую определит мессия. Какое-то время им будет сопутствовать успех, ведь кумулированная энергия толпы сметает любую помеху; но все закончится крахом. Почему? Есть закон природы: примитивное уступает место под солнцем более совершенному. Порядок бьет класс только на футболе, да и то до поры, пока класс не возьмется за дело всерьез.
Германия обречена, сказал полковник Ортнер сыну, поделившись своим впечатлением от «Майн кампф». Не знаю, когда это случится, но это неотвратимо. Падение будет ужасным. Погибнет все лучшее. Я бы не хотел до этого дожить.
Он замолчал, и тогда, выдержав почтительную паузу, Иоахим сказал:
Мне трудно поддерживать эту тему, папа; я пока не думал об этом. Но при чем здесь мои жалкие способности?
Я не называл их жалкими, сынок, сказал старший Ортнер. Они не развиты это очевидно. И как с ними быть тебе выбирать. Но этот выбор определит твою судьбу.
Каким образом?
Видишь ли, поход,
задуманный Гитлером, вынудит поставить под ружье всю нацию. Всех без исключения. Независимо от возраста, пола и талантов. Поэтому если б у тебя был несомненный дар я бы посоветовал тебе прямо сейчас, не мешкая, не выжидая, как развернутся события, перебраться в какую-нибудь страну, которая точно не будет участвовать в предстоящей войне. Например в Швейцарию или Швецию. Для воплощения себя. Но то, во что можешь воплотиться ты, вряд ли кому-нибудь покажется интересным. Даже тебе самому ведь у тебя хороший вкус. Тебе это быстро обрыднет, ты разочаруешься, а разочарование в себе слишком большая плата за любопытство.
Он задумался, затем быстро взглянул на сына.
В случае эмиграции есть и компромиссный вариант
Он опять сделал паузу, но теперь глядел прямо в глаза Иоахиму.
Говори, говори
Младший Ортнер не подал виду, но внутренне собрался. Ведь ясно же, что предстоит испытание.
Можно эмигрировать не с какой-то высокой целью, а просто для того, чтобы спастись. Выжить. Я тебя пойму и помогу. Например, ты мог бы преподавать у тебя для этого великолепные данные. Ты мог бы
Нет, перебил Иоахим отца. Исключается.
То есть?
Я никуда не поеду. Во всех вариантах.
Старший Ортнер вздохнул с облегчением.
Спасибо, сказал он.
Он встал из кресла; чуть хромая, прошелся по кабинету. Ему было хорошо.
Я надеялся на такой ответ. И приготовил предложение.
Иоахим кивнул. Именно эти слова он ждал с первой минуты разговора. Правда, и по поводу таланта у отца получилось красиво, хотя лучше бы он этого не говорил. Видимо, это было необходимо отцу, чтобы освободиться, выплеснуть наболевшее.
Старший Ортнер остановился перед сыном.
Поскольку, сынок, армии тебе не избежать, я предлагаю перехватить инициативу пойти навстречу обстоятельствам. Видишь ли, генералы погибают куда реже, чем нижние чины; и даже старшие офицеры, по сравнению с младшими, имеют в сотни раз больше шансов выжить. Если до главных событий ты успеешь сделать военную карьеру