Но, на удивление, все обошлось. Взрослые подсвинки даже ухом не повели на появление в их загоне человека. Более того, осмелев, я пинками сумела поднять нескольких и заставила их перейти на новое место, чтобы подмести там, где они лежали. Здесь же оказалось и гораздо чище то ли потому, что свиней было меньше, то ли они успели запомнить, где находится их уборная и намеренно ходили только туда. В общем, покидала я этот загон со спокойной душой.
Но это оказалось только началом ведь в следующем загоне меня опять ждала «молодежь». Толпа свинских подростков язык не поворачивается назвать их просто подсвинками обступила меня, тычась носами в ноги. Изжеванный халат привлек внимание наиболее ретивых исследователей, вслед за ним дошла очередь до сапог, так что заканчивать уборку мне пришлось, завязав полы халата на животе и то и дело пиная и брыкаясь, если кто-то из «молодежи» вставал на задние лапы, стараясь дотянуться до вожделенной добычи.
До стены меня провожал весь загон, словно высокого гостя. Когда я уже залезала на ограждение, они еще пытались удержать меня, а с противоположной стороны толпились новые встречающие. И так далее. Меня передавали из загона в загон, как переходящее красное знамя. К концу уборки мой халат выглядел так, словно его не стирали ни разу в жизни, но зато им мыли пол и протирали машину. Я чуть ли не бегом покинула откормочный
комплекс и с облегчением вернулась в маточник, чтобы идти с фермы вместе с остальными.
Какая здесь была тишина и покой после суеты работы! Я не спеша бродила между боксами, наблюдая за поросятами. Издалека снова поднимался волной режущий уши визг и верещание приближалось время вечерней кормежки, отъемыши чувствовали это с точностью курантов и громко оповещали об этом. Моих подруг поблизости не было, но вот краем уха я услышала магические для меня слова: «Свинья поросится».
Не было времени раздумывать, с чего это ей приспичило именно сейчас, я уже мчалась к боксу, где стояли бригадир и свинарки.
Огромная свиноматка лежала на боку под излучающей пронзительно яркий свет инфракрасной лампой. Я мало видела свиней в своей жизни, но при первом взгляде на нее поняла, что она была не просто упитанная, а очень жирная. Казалось, ее душила собственная масса, и это мучило ее. Подле роженицы присела Иринка Ямашкина и возилась с маленьким розовым детенышем. Еще три поросенка безжизненными комочками лежали рядом. Они были нездорового бледно-лилового цвета и не подавали признаков жизни.
Она зажирела, объяснила мне, тянущей любопытно шею, бригадир. Это проверяемая свиноматка мы каждую молодую матку пробуем на плодовитость. У этой уже второй такой маленький приплод первый раз было всего три поросенка. Сегодня четыре.
Женщина объясняла подробно, зная, что студентам придется писать отчет и надо им в этом помочь, рассказав как можно больше. Но меня волновали в основном практические вопросы.
И что с нею теперь будет? Я почти не слушала собеседницу свиноматка начала ворочаться, и я надеялась, что увижу все самое интересное, но она лежала к нам мордой.
Как что? Выбракуют. Поставят на откорм у нее же всего один живой поросенок, да и тот на ладан дышит.
Маленькое существо на руках у Иринки чуть шевелилось и попискивало, но мамаша никак не реагировала на это ей было все равно. Создавалось впечатление, что грядущие обязанности матери ей в тягость.
А что с поросенком? не отставала уже не только я подошли остальные девчонки, да и сама Иринка подняла голову, держа новорожденного на руках, как человеческого младенца. Он был бледным и очень худеньким, не в пример прочим поросятам. Его пятачок, ушки и даже лапки казались мягкими, лишенными костей. Под кожицей угадывались ребрышки.
А чего еще? Бригадир пожала плечами. Выбракуют тоже. Он же подохнет.
Отдайте его нам!
Не помню, кто это сказал, всем нам хотелось одного.
Да ведь сдохнет, пробовала увещевать нас бригадир, но потом махнула рукой. Берите!
Практика была забыта мы целиком сосредоточились на малыше. Иринка начала собираться домой. Поросенка она тщательно закутала в свой платок и спрятала за пазуху. Мы с Леной вызвались сопровождать ее, а четвертая из нашей бригады, Оксана, побежала на ферму за молоком сегодня там работали студентки из параллельной группы.
Снаружи выл ветер и мела метель. Февраль оправдывал свое прозвище «кривые дорожки». В восьмом часу на пустынной дороге уже было темно это вам не город, здесь, кроме дальних стенькинских огней, нет никакого освещения. Мы брели по обочине, и Иринка то и дело приостанавливалась и на ощупь проверяла, дышит ли еще поросенок. Мы всякий раз настораживались, ожидая худшего, но все обошлось. Пролезли через дырку в заборе, пересекли парк, обошли мрачное здание Рейхстага и оказались в доме.
Оксана с молоком пришла чуть позже, когда мы уже устроили поросенка в картонной коробке, устелив ее дно чистыми лоскутами и приспособив над нею лампочку, имитируя инфракрасный свет в свинарнике. Малыш немного отогрелся и начал жалобно попискивать хрюкать и визжать он еще не умел.
Но когда его взяли на руки, чтобы напоить, он показал, на что способен. Откуда взялись силы в крошечном тощем тельце! Его слабенькие ножки с мягкими копытцами обрели силу и точность удара. Он извивался, брыкался и пробовал кусаться, хрипло и прерывисто повизгивая.