Сами хозяева берлоги не ложились. Говорун открыл ящик, на котором восседал все время и, склонившись над ним, повернулся к деду спиной. Старик, хотя и славную наладил лежанку, испытывал неудобство. На душе плохо. Ни за что бы не остался ночевать тут. Вынудили...
В молодости Балагур бы так рассудил: духи напали на чужаков, сбили их с пути и хоронят теперь, чтобы не ходили по тундре.
Где и когда встречал Коренастого? Вспомнить бы...
Из ящика, над которым колдовал железнозубый, слышались неясные шорохи, писк. Таинственный мерцающий свет исходил от него.
«Ты смотри, они радио у себя имеют!» удивился Балагур, поняв, какой ящик служил сиденьем для Коренастого. Хотел поинтересоваться, каким это образом радио долетело из самолета на землю и не повредилось, но счел за лучшее промолчать кто их поймет, может, опять обругают за любопытство. Балагур спрятал голову под дошку и, поворочавшись, покряхтев по-стариковски, погрузился в забытье...
Сигнал принят
«Погранпост. Сержант Горюнов. Слушаю вас! Прием». Эфир донес ответную дробь морзянки:
«Передает начальник Булустахского аэропорта... Директор совхоза «Арктика» Захаров сообщает: на берегу, в районе Сердце-Камня, обнаружены следы двух парашютистов. Вчера в указанном районе замечен неизвестный самолет...»
По просьбе Горюнова текст был повторен. Поблагодарив за сигнал, он пересел к телефону и доложил о радиограмме дежурному офицеру. Через несколько минут запищал зуммер телефона особой связи. Подняв трубку, сержант услышал низкий, рокочущий бас подполковника Привалова:
В случае новых сеансов с Булустахом докладывать без промедлений непосредственно мне. Ясно?
Так точно, товарищ подполковник!
«Заработала машина сам Привалов подключился!» с удовлетворением подумал сержант, гордый своей причастностью к начинающимся событиям. «Гости, кажись, непрошеные».
Вот как оно на границе вроде бы спокойно все, обыденно даже бывает. В непогоду тоскливо, как заведет пурга пластинку!.. И вот несколько слов и куда делась безмятежность и тишина!
...Старшего лейтенанта Иннокентия Кычкина ночной вызов к подполковнику ничуть не удивил. Кычкин командовал опергруппой
мог сказать, каково расстояние от Сердце-Камня до райцентра.
Говори, говори! настаивал Дылда.
Десять оленьих кёс... Даже больше.
Пойди разбери твои кес! Ты и часов, наверное, в жизни не видел дикарь!
Моя внучка часы имеет, все в них видит, Балагур старался повернуть разговор по более спокойному руслу. Ее в совхозе наградили. Золотые часы. Маленькие, а дорогие. Потому, скажу вам, что охотится хорошо. Прошлый день, я видел, добыла песца самый первый сорт!
Балагура не перебивают. И он, приняв это за внимание к своему рассказу, продолжил после паузы:
Сегодня смотрел во сне старину: бандиты в тундру приходили. Жена померла, я один бедовал с сынишкой. Тяжело, голодно. Оленей у меня никогда не водилось. А бандиты хотели сильных оленей. Поехали к Байбалу. Убили его и стадо увели... Главного бандита прозывали «Мертвый глаз». А фамилия Кинжал... Злой был этот Кинжал. Как черт, злодей...
Коренастый зашевелился:
Кого это звали Кинжалом?
Бандита. Он убил соседа Байбала. Байбал рядом кочевал...
Ну ты гляди! обрадовался чему-то Коренастый. Расскажи давай про него, про Кинжала. Какой, к примеру, из себя?
Кинжал-то? Один глаз у него... А сам жирный. На тебя похож! открыл вдруг старик. Да, верно, совсем похож! А зубов, кажись, как у тебя, не было.
Ха-ха-ха! взрывается восторгом Коренастый. Дурак, дурак, а не прост! Лиса старая!
И, думаешь, похож? скалясь, спрашивает снова. А что, должно быть, и парнишку его помнишь?
Парнишку не видал... А ты, друг, откуда слыхал про «Мертвый глаз»?
Еще бы не слыхал! тот скалится в ответ весело.
А про парнишку спросил какой был парнишка?
С этим самым Кинжалом ездил парнишка. Сопливый! Однако тоже стрелял мало-мало! Коренастый залпом опрокинул в рот остывший чай из термосной крышки-чашечки.
Да... тянет Балагур. А что-то не припомню я парнишку.
Был! Был! Я тебе говорю, с довольным видом утверждает Железнозубый.
Довольно болтать! рявкает на них Дылда. Он топчется по берлоге, словно не находя выхода из нее.
Убери вонючую трубку! приказывает деду. В его голосе звучит такая угроза, что Балагур, обжигаясь, сует за голенище невыбитую трубку.
Дылда оборачивается к притихшему напарнику, взиравшему на него исподлобья, начинает говорить что-то быстро, сердито.
Бедняга Балагур совершенно подавлен обстановкой. Еще немного, кажется ему, и вышвырнут его, как ненужную вещь, из берлоги. А наберется ли сил вырыть себе где-нибудь укрытие от пурги? Когда она еще кончится, а он, старик, что-то совсем разболелся.
Дылда говорит и говорит, Коренастый смотрит затравленным зверем... Похож он на одноглазого бандита. Если бы не железо во рту и кривой нос сидит в берлоге Кинжал. Сколько лет прошло, а он не постарел. И мертвый глаз открылся!
Балагур вытирает пот дрожащей рукой. Сдается ему, что продолжается дурное сновидение, что вот-вот он очнется и не будет уже ни этой берлоги, ни этих страшных «упавших с неба».
На другом берегу
Что с ними?
Как видно, очень нервничают. Плохая погода. Снежная заваруха затягивается. Они сидят, никуда не выходят... И еще: у них гость. Какой-то придурковатый старичок. Забрел, попросил приюта.