Молитесь, братцы, за штурмана, чтоб его арифметика не подвела, говорил между тем Сироткин. Чтоб не закинули вас к черту на кулички! Ну да чего там, мой штурман свою науку как стишата декламирует. Наговорив еще кучу веселой всякой всячины, озабоченный капитан скрылся в кабине.
Трошки она нас помотает, вслух подумал Светличный в ту паузу, когда все замерли в ожидании скорого сигнала.
Мигнула зеленая лампочка...
Кычкин распахнул дверцу:
Первый пошел!
Ну, бувайте, друзи... и старшина исчез в клубах морозного воздуха.
Второй-третий, пошел! выкрикнул лейтенант, и двое, чтобы не раскидала их далеко вьюга, схватившись за руки, одновременно нырнули в холодную глубь неба.
Кычкин закрыл дверцу и подсел к солдатам Корину и Бикбулатову, с которым ему предстояло выброситься в район острова.
У нас еще полчасика в запасе, сказал лейтенант. Как настроение, самочувствие?
Как перед увольнением, весело поблескивает чернотой глаз Бикбулатов. Сижу и думаю, какую в тундре девушку встречу. Только об этом и думаю. Обязательно красивую, думаю. Сегодня сон такой видел.
Он свое гнет, замечает Корин, молчаливый, застенчивый парень. Товарищи нередко зовут неторопливого сибиряка «красной девицей». Но знает лейтенант также, что на всех тренировках и учениях этот скромняга и молчун показал себя с самой лучшей стороны. Отлично владеет парашютом, ориентируется на местности как истый таежник. Вынослив и просто по-медвежьи силен одной рукой шутя выбрасывает пару двухпудовок.
Сержант Бикбулатов ладен, строен, высок. Он обладает какой-то кошачьей гибкостью и ловкостью. Страстно любит «плавать» в воздухе. Не раз ему нагорало по этому поводу. Сколько вызывало волнений, когда он долго не распускал парашют. Молодые солдаты, наблюдая за его фокусами, ахали в испуге: «Расшибется! Не открывается!.. Отказало!..» Но и в Бикбулатове Кычкин уверен. Он знал, кого берет с собой в эту трудную прогулку по пурге.
Взглянув на часы, лейтенант поднялся.
Напоминаю, строго сказал Кычкин, не вы меня ищете, а я вас. Время два часа после выхода к береговому откосу. Затем действовать по инструкции.
Так точно, товарищ лейтенант! отозвался Бикбулатов, назначенный
старшим в своей маленькой группе.
Засветилась сигнальная лампочка.
Ну, с богом, ребятки, напутствовал их второй пилот.
Тьфу его! Лишняя обуза, улыбнулся Бикбулатов. Он застыл в сантиметре от пропасти, дышащей холодом и неизвестностью.
Пошел!..
А вскоре и сам Кычкин летит в резком, обжигающем, как спирт, воздухе, видит далеко два белых парашютных гриба, медленно-медленно приближающихся к мутно-молочной пелене потолку снежных вихрей.
...Пурга накинулась на лейтенанта с жадностью, точно его поджидала, копя нетерпеливую злость. Давно он не испытывал подобной «болтанки». Порыв ветра то клал его горизонтально, резко кинув вниз, то вдруг крутил на месте, «тушил» парашют, и жесткий шелк хлестал по лицу. Он беспрестанно менял положение рук и ног, стараясь регулировать свое падение. И совсем неожиданно было пурга забыла о нем. Наплыла откуда-то тишина, исчез ветер... Что это такое? Что за шутки выкидывает стихия? Нет, тут, кажется, вовсе не до шуток!...
Бывают в пурге жуткие паузы ожидание нового, сокрушительного рывка ветра. Кычкин прекрасно знал их. Если повезет, не закрутит насмерть, то он откроет второй парашют. А если...
Так и есть! Вот он, тот страшный порыв. Черный вихрь подхватил его, он уже ничего не мог соображать. Рот, нос, глаза заложил снег, длинные щупальцы обхватывают горло. Сжимают... Почти машинально он дернул кольцо запасного парашюта. Но не знал открылся запасной или нет...
Резкий толчок и острая боль на мгновение возвратили лейтенанта к восприятию окружающего, а затем новая волна мрака накрыла его, глуша сознание.
Пограничники
А мы верхом на ней прилетели, объясняют солдаты. Не верите? Да, конечно, на самолете.
Никто не принял этих слов за правду. Воцарилось неловкое молчание.
«О чем они говорят? Старики недоверчивы. Не летают самолеты в пургу. Скрывают, они, однако, что-то...»
А Сеня Ыгытов, улыбаясь, произносит:
Я-то слыхал, где-то самолет летел. Но не говорил. Думал, засмеют, как Балагурову.
Но как вы могли приземлиться? спросил директор Захаров.
Я знаю, вы на парашютах прыгали! опередил всех Сеня-каюр, поглядывая на солдат влюбленным взором. Ему через год идти в армию, и он твердо решил проситься в пограничники.
Точно, хлопец! одобрительно прогудел Светличный. Мы парашютисты.
Здорово! парень подкидывает и мнет в руках шапку. Нет, он во что бы то ни стало будет десантником!
Иван Алексеевич еще только предполагает, что появление пограничников следует связывать с загадочными следами, увлекшими деда Балагура. Он пока не знает, какой результат имел их сигнал на гражданский аэродром.
Ей-же-ей, особой охоты не было чоломкаться с бурей, объяснил Светличный, да у вас тут, в «Арктике», какие-то неведомые звери в хозяйстве завелись. Желаем их попытать, по какому праву в вашу артель заявились.
Тут все начали судить и рядить всяк по-своему
о следах возле «Сердце-Камня». Коли уж военные люди интересуются, то, видать, напрасно в поселке посмеялись над девчонкой-охотницей. Ведь вон оно как оборачивается! Девку-то зря, выходит, обидели. Спохватились бы сразу, изловили сами «зверей». Ай, ай, нехорошо-то как, сплоховали!..