Никто вас не заставлял помогать мне. Не понимаю Посмотрите, пожалуйста. Разве это можно
назвать блоками?
Товарищи повскакали с мест и устремились к столу.
Сразу видно работу краснодеревца! ехидно крикнул кто-то сзади.
Раздался хохот. Всем, кроме меня, было очень весело. Я же сидел красный, как якорный буек.
Когда веселье несколько улеглось, Дмитрий Афанасьевич серьезно сказал:
Блоки мелочь, товарищи. Но в такой мелочи проявляется характер человека. Запомните.
Если ты однажды дал слово, должен его сдержать. Обещал что-нибудь выполни обязательно.
Не можешь не обещай. Вы будете капитанами. И, пожалуй, одно из самых плохих качеств
для капитана вот такая безответственность. Команда должна верить вам безоговорочно. А вот
таким людям, он опять взглянул на меня, она верить не станет, если ее хоть раз обмануть.
Ну, хватит. Начали заниматься.
Если бы я мог ему сказать откровенно, почему я вызвался делать эти чертовы блоки! Мне
казалось, что я навсегда потерял расположение Дмитрия Афанасьевича. Я понимал
оправданий мне нет, исправить сейчас уже ничего нельзя. В его глазах я был болтуном и
обманщиком. Вот тебе и помощник Лухманова!
Но вскоре произошло событие, которое начисто отвлекло мое внимание от Лухманова, блоков и
занятий в техникуме вообще. Я познакомился с Лидочкой. Это знакомство круто повернуло мою
морскую судьбу.
Лидочка
Как-то в середине года один
из приятелей спросил меня:
Что вечером делаешь?
Я неопределенно пожал плечами.
Хочешь познакомлю с одной девчонкой?
Кто такая?
Лидочка. Вместе в школе учились. Я должен к ее матери зайти по делу. Можешь пойти со
мной.
Блондинка, брюнетка?
Вроде блондинка. Светлая, в общем. Пойдешь?
Вечер был свободный, и я согласился. Чтобы произвести впечатление на будущую знакомую, я
надел свои лучшие вещи. Все тот же белый макинтош, Федькину шляпу и синие, вылинявшие
«дунгари».
На третьем этаже облупленного дома на Литовском проспекте мы позвонили в дверь, обшитую
черной клеенкой. Какая-то древняя старушка впустила нас в прихожую. Я намеренно долго
стаскивал свой «макен», все надеялся, что выйдет эта самая девчонка, с которой я пришел
знакомиться, и будет поражена моим иностранным видом, но она не вышла. Вместо нее
появилась полная, еще не старая женщина с жестковатыми голубыми глазами, затянутая в
черное шелковое платье.
А, мальчики, здравствуйте. Проходите в гостиную. Как поживают родители? спросила она
моего приятеля. Здоровы? Как дядюшка?
Приятель ответил на все вопросы и потом сконфуженно сказал:
Мне бы надо с вами поговорить наедине, Анна Николаевна.
Ну что ж. Пойдем поговорим, если надо. Вы нас извините, обернулась ко мне хозяйка.
Они вышли. Я остался один. В комнате стоял поцарапанный старый рояль, несколько мягких
стульев, диван и целый лес фикусов в деревянных бочках. Открылась дверь, вошла рыжая
собака, а за нею белобрысая девочка с бантом на голове. Она испуганно взглянула на меня,
покраснела и, повернувшись спиной, принялась играть с собакой.
«Невежа, подумал я, даже здравствуйте не сказала». Я чувствовал себя крайне неловко. Но
тут снова отворилась дверь. В комнату вошла девушка.
Я взглянул на нее и понял, что это именно она, та, которую я искал, о которой мечтал, видел во
сне и уже любил, никогда не встречая прежде. Светлая, подстриженная под мальчишку головка,
лазурные глаза, широкий носик и родинка над верхней губой. Она! Лидочка была одета в
длинную бархатную толстовку и такую короткую по тем временам юбочку, что она еле-еле
прикрывала колени.
Здравствуйте, проговорила Лидочка и улыбнулась.
Не знаю, каким колокольчиком прозвучал ее голос. Мне показалось, что я услышал музыку. Я
поздоровался и больше не сказал ни слова. Что со мною случилось? Раньше я никогда не
смущался в присутствии девушек. Даже бывал излишне развязен. А тут
К счастью, в комнату вошли мой приятель, Анна Николаевна, вторая сестра Лидочки. Начали
знакомиться. Лидочка спросила меня о чем-то. Я ответил односложно и опять замолчал. Скоро
мы стали собираться домой. Нас не удерживали. На прощание Лидочка сказала из вежливости:
Заходите, пожалуйста.
Щелкнул замок. Мы спускались по лестнице.
Добрая старушка, засмеялся приятель. Дала пятерку до стипендии. Живем! А то не у
кого было занять Как, понравилась Лидочка?
Ничего, как можно безразличнее ответил я.
Мне не хотелось говорить о ней ни с кем. Я нес ее в своем сердце и боялся, что приятель начнет
какой-нибудь пошлый разговор. На улице я спросил: У них есть телефон? Дай я запишу.
Может быть, звякну когда-нибудь от скуки.
Приятель назвал номер, я записал его на обрывке газеты.
Ну, пока! Я сунул ему руку и побежал к трамвайной остановке. Мне хотелось побыть
одному. В полупустом трамвае я остался на площадке. Под стук трамвайных колес, упершись
лбом в холодное стекло, я думал о том, что мне страшно не повезло, я определенно не
понравился Лидочке, держался таким дураком, и вряд ли она захочет встретиться со мною еще
раз. Да наберусь ли я смелости позвонить ей? Что скажу? Знакомы-то были всего с полчаса.
Целую неделю я мучился. В голову ничего не лезло. Несколько раз подходил к телефону, хотел