Сондерс попросил дать ему еще пива. Клерк, перестав писать, сходил в комнату за лавкой, вынул бутылку из ведра с водой и принес ее доктору вместе со стаканом. Пиво приятно холодило горло.
Время тянулось медленно, доктору нечем было его убить, но он не томился скукой. Он умел извлекать развлечения из мелочей, и шелудивый пес, и куры, и пузатый ребенок все занимало и забавляло его. Он медленно пил пиво.
Глава четвертая
Это лавка Цзинь Цина?
Да.
А он здесь?
Нет, он болен.
Не полезло. Тут, верно, можно выпить?
Конечно.
Говоривший обернулся к спутнику.
Зайдем.
Они пошли внутрь.
Что будете пить? спросил доктор Сондерс.
Мне пива.
Мне тоже, буркнул второй.
Доктор передал заказ кули. Тот принес для незнакомцев бутылки с пивом и стулья. Один из них был пожилой, с изжелтабледным морщинистым лицом, седыми волосами и щеточкой седых усов, среднего роста, худощавый; когда он говорил, открывались чудовищно испорченные зубы. Хитрые глазки все время бегали по сторонам. Маленькие, выцветшие, они были посажены близко друг к другу, что придавало ему сходство с лисой. Манеры у него были заискивающие.
Вы откуда? спросил доктор.
Только что пришли на люггере . С острова Терсди.
Немалый путь. Как погода?
Лучше не бывает. Ровный бриз, море гладкое, что стекло. Меня зовут Николс. Капитан Николс. Может, слышали?
Да вроде нет.
Болтаюсь по здешним морям уже лет тридцать. На архипелаге не найдешь островка, куда бы я не приставал в том или другом году. Меня тут все знают. И Цзинь Цин знает меня. Лет двадцать знакомы.
Я здесь человек пришлый, сказал доктор.
Капитан Николс посмотрел на него лицо открытое, выражение сердечное, но взгляд насторожен.
Сдается, мне ваша личность знакома, сказал он. Провалиться мне на этом месте, коли я вас не встречал.
Доктор Сондерс улыбнулся, но воздержался от дополнительных сведений. Капитан Николс прищурился, тщетно пытаясь вспомнить, где он сталкивался с этим человечком. Оглядел его с ног до головы. Доктор был низенький, чуть больше пяти футов шести дюймов, с заметным брюшком. Руки мягкие и пухлые, небольшие, с длинными пальцами, и, возможно, если он был тщеславен, составляли некогда предмет немалой гордости. В них до сих пор чувствовалась порода. Он был очень дурен собой, с курносым носом и огромным ртом, и когда он смеялся, а смеялся он часто, обнажались крупные желтые неровные зубы. Под кустистыми седыми бровями поблескивали умные, язвительные зеленые глаза. Прыщеватая кожа была не очень чисто выбрита. Густой румянец переходил на скулах в багровый цвет, что говорило о застарелой болезни сердца. Волосы, вероятно, в свое время черные, густые и жесткие, теперь побелели и еле прикрывали макушку. Однако уродливость доктора не отталкивала, а, напротив, привлекала к себе. Когда он смеялся, у глаз собирались морщинки, придавая удивительную живость лицу, насмешливому, но отнюдь не злому. В такие минуты он был бы похож на шута, если бы не проницательность, светившаяся в его ясном взоре. В уме его сомневаться не приходилось. Однако, хотя он всегда был весел и оживлен, любил шутку и потешался над собой не меньше, чем над другими, у собеседника создавалось впечатление, что даже в разгар необузданного веселья он себя не выдает. Он всегда, казалось, был начеку. Он был разговорчив и доброжелателен, но чувствовалось (если вы были наблюдательны и не позволяли себе обмануться его открытой манерой держаться), что эти веселые, смеющиеся глаза ничего не упускают, взвешивают, судят и выносят приговор. Он был не из тех, кто принимает чтолибо на веру.
Доктор ничего не ответил, и капитан Николс указал пальцем на своего спутника:
Это Фред Блейк.
Доктор Сондерс кивнул.
Надолго сюда? продолжал капитан.
Жду голландский пакетбот.
На север или на юг?
На север.
Как, вы сказали, вас зовут?
Я этого не говорил. Сондерс.
Я достаточно порыскал по свету, чтобы не задавать лишних вопросов,
сказал капитан с заискивающим смехом. Не задавай вопросов и не услышишь лжи Сондерс? Я знал немало парней, которые откликались на это имя, но их оно было или нет, никто не мог сказать, кроме них самих. Что там приключилось со старым Цзинь Цином? Старикан подходящий! А я думал, мы с ним языки почешем.
Глаза подвели. Катаракта.
Капитан Николс выпрямился и протянул руку.
Док Сондерс! Я знал, что уже видел вас. Фучжоу. Я был там семь лет назад.
Доктор пожал протянутую руку. Капитан Николс обратился к своему приятелю:
Доктора Сондерса все знают. Лучший врач на Востоке. Глаза. Это по его части. У меня был друг, все говорили, что он ослепнет, ничем ему не помочь, такой пошел к доку Сондерсу и через месяц видел не хуже нас с тобой. Желтокожие просто молятся на него. Док Сондерс! Вот приятный сюрприз! Я думал, вы не уезжаете из Фучжоу ни на день.
Как видите, уехал.
Мне крупно повезло. Васто мне и надо. Капитан Николс наклонился вперед, и его хитрые глазки просверлили доктора пристальным взглядом, в котором чувствовалась чуть ли не угроза. Меня одолела диспепсия.