Вместе с фонарями появились и дороги. Даже в старом квартале заделали ямы и выроняли мостовую, и поэтому таксомобиль нашелся довольно быстро. Я залезла на заднее сиденье (леди не должны сидеть спереди рядом с мужчинами, а я нынче самая настоящая леди) и постучала длинным черным зонтиком по спинке водительского кресла.
Улица Трех Ветров, дом двадцать три, любезнейший.
Пятнадцать суров, госпожа.
Едем.
Скрип моих зубов не мог заглушить даже шум взревевшего мотора. Пятнадцать! В пять раз дороже, чем пролетка! Но зато быстро, чисто и сухо. И все же гораздо комфортнее. Ты этого достойна, Лив. Ты хорошо поработала и заслужила награду.
На улице Трёх Ветров была лавка моего старого знакомого, господина Грамонна. Он, конечно, ростовщик и скупщик всякого но мужчина исключительной порядочности, если можно так назвать торгаша. К нему можно отнести диковинки и драгоценности, старые книги, необычные игральные карты и серебряный портсигар славской работы и рассчитывать на более-менее справедливую цену. А ещё господин Грамонн знает меня очень давно, с самого детства, хоть и делает вид, что верит моей легенде про вдовство.
Сегодня я принесла ему два кольца, уверенная, что мы с ним сыграем в прежнюю игру: я совру, что нашла эти вещи в шкатулке покойного мужа. Он спросит, не знаю ли я, кого они могут заинтересовать. Я намекну на настоящего хозяина. Он через подставных лиц вернёт их владельцу за немалое вознаграждение. Все довольны и счастливы, и главное
никакой огласки.
Но в этот раз что-то пошло не так.
Я толкнула тяжёлую дубовую дверь. Мелодично зазвенели серебряные катайские колокольчики, извещая ростовщика о моем появлении. Мистер Граммон, коренастый мужчина солидных лет, с ухоженной короткой бородой и роскошными усами, приветливо мне улыбнулся.
Госпожа Эльвинг, рад вас видеть. Вы давно ко мне не заглядывали. Смею надеяться, что ваши финансовые дела стали немного поправляться?
Ах, господин Граммон, вы же знаете, что мой покойный муж оставил мне лишь долги! Увы, я никогда с ними не расплачусь!
Да-да, ох уж эти аристократы! Живут одним днём! Что же вы сегодня мне принесли?
Я выложила на гладкий прилавок из красного дерева два кольца и театрально вздохнула:
Вот, нашла в столе Жоржа. Должно быть, эти перстни имеют некоторую ценность.
Ростовщик вооружился лупой и ловко сцапал кольца. Некоторое время он громко и недовольно сопел, а потом со стуком бросил их обратно. Что не так? Обычно Граммон ведёт себя по-другому!
Где вы это взяли, Оливия?
Мой покойный муж
Послушайте! Я никогда не спрашивал, чем забиты подвалы вашего безвременно усопшего супруга. Я никогда не считал, сколько у него пальцев и карманов в жилете. Меня не волнует, когда он успевал играть в шахматы, карты и изучать катайские трактаты. Но сейчас я прошу вас ответить: откуда эти кольца?
Граммон был предельно серьёзен, и я вдруг испугалась.
Да что с ними не так?
Оливия глядите.
Под ловкими пальцами ростовщика одно из колец, то, что с лиловым камнем, вдруг словно разломилось пополам. С одной стороны показалась небольшая игла, а сам камень откинулся в сторону. Он был полым и пустым.
Это что, кольцо с секретом? догадалась я.
Да. Сюда, в камень, можно положить яд. В кристаллах. И потом в нужный момент просто повернуть его. А можно налить яд жидкий, и нажать вот тут. Появится игла. Один мужчина пожимает руку другому и случайно царапает его кольцом. После этого второй мужчина заболевает и умирает. А может, у него случается сердечный удар. С кем не бывает, верно?
Ах!
Но это не так уж и страшно, право слово. Такие вещи мне попадают в руки гораздо чаще, чем я бы хотел. Второе кольцо волнует меня гораздо больше.
Почему-то совершенно не хотелось спрашивать, что с ним не так. Догадывалась, что ответ мне не понравится.
Еще раз, Оливия, где вы взяли эти кольца?
В вещах покойного мужа, упрямо ответила я. Признаваться в воровстве это уж совсем немыслимо. Я не самоубийца.
Хорошо, будь по-вашему. Я бы рекомендовал вам прямо сейчас взять экипаж и отправиться в департамент к Оберлингу. И показать эти кольца ему.
Вы, должно быть, шутите!
Нисколько. Это дело государственной важности.
А может, это сделаете вы? с надеждой спросила я.
Нет. Я не смогу ответить ни на один вопрос.
Я вас услышала.
Сгребла со стола кольца, вздохнув. Ни к какому Оберлингу я, конечно, не собиралась. Глупости какие. Просто я продам их Хромому Хью за сумму в три раза меньшую, чем могла бы выручить у господина Грамонна. Ну не хранить же мне их у себя, право слово, тем более, если они такие приметные?
Хью отдаст их на переплавку и дело с концом.
Утешив себя таким образом, я вышла на улицу. Странное дело, день больше не казался мне прекрасным, напротив, все стало раздражать и мокрая мостовая, и серое небо, задевающее своим надутым брюхом шпиль ловчего департамента, самого высокого здания Льена, и грохочущие по улицам маг-мобили, и силуэт аэростата где-то над краем города.
Уеду!
Уеду в солнечную Славию, сбегу от ветров и дождей туда, где золотятся поля пшеницы и шумят сосновые леса. Или во Франкию, к ласковому морю и любвеобильным красавцам-мужчинам.