Ты был всего лишь ребенком, как и все мы, пролепетала она, но Малфой покачал головой.
Это не было оправданием его поведения, но это была правда, с которой она давно смирилась. Они все были просто детьми, втянутыми в войну. В войну, которую начали не они, но именно им пришло разгребать весь этот ужас, что натворили взрослые до них.
Я был слаб. И только, когда Дамблдор предложил мне выход, я окончательно сломался. После этого единственное, чего я хотел, это выжить. Я должен был защитить тебя, когда егеря привели вас в поместье.
Гермиона поморщилась при воспоминании, ее глаза на мгновение опустились к шраму на руке. С годами он выцвел с фиолетового до бледно-розового, но все еще напоминал об ужасах той войны.
Ты выиграл нам время, призналась она. Мы бы не выбрались, если бы не ты.
Малфой сделал еще один глоток виски и уставился в стену, его взгляд стал отрешенным.
Все, о чем я мог думать в тот день в гостиной, это то, как удержаться, чтобы не блевануть на пол, не упасть в обморок и не расшибить голову о камин. Если бы я это сделал, Белла наверняка причинила бы нам обоим гораздо больше боли. Мне годами снились кошмары об этом: я слышал твои крики, знал, что не мог ничего сделать, только лишь стоять и смотреть. Я никогда не был так отвратителен самому себе, как в тот момент.
Тепло, разлившееся в ее груди, было вызвано вином, но никак не его словами.
Мне тоже снились, тихо произнесла Гермиона.
После войны она годами ходила на еженедельные сеансы к целителям разума. В течение нескольких месяцев она просыпалась каждую ночь, путаясь в простынях и крича от ужаса. Рон был ее опорой в те дни. Он обнимал ее, пока дыхание Гермионы приходило в норму, и убеждал ее, что это всего лишь сон, а не реальность. Однако это было больше, чем просто сон это были воспоминания. Воспоминания о расщеплении Рона после резкой трансгрессии, о жаре Адского Пламени, о бездыханном теле Гарри на руках Хагрида и об угасающей надежде на спасение.
Теперь я знаю, что вы были правы во всем. Ты всегда была права, даже если я был слишком слеп или напуган, чтобы признать это. Даже если я больше не верю во все это, я знаю, что никакие извинения не смогут исправить то, что я сказал и сделал по отношению к тебе. Наше прошлое всегда будет неотъемлемой частью нас, и ничто это не изменит. Но я надеюсь, ты понимаешь, что если бы я мог пройти весь этот путь заново, я бы сделал другой выбор.
Малфой наконец встретился с ней взглядом, но Гермиона лишь покачала головой.
Все так говорят. Легко рассуждать, когда все уже осталось позади. Всем кажется, что они были бы героями, но редко кто ими становится.
От нее не ускользнул тот факт, что от ее слов Малфой напрягся.
Я никогда не говорил, что хочу быть героем, просто я больше не хочу быть злодеем. Теперь мне приходится каждый день доказывать это. Именно поэтому я согласился показать свои воспоминания на суде.
Его слова всколыхнули в памяти статью из новостей, которую она нашла о нем во время своего бурного расследования.
Я думала, ты сделал это в рамках сделки. И что это было уже после дачи показаний. Все показывали свои воспоминания, Малфой, в этом нет ничего особенного.
Гермиона прищурила глаза, ища несостыковки в его рассказе.
Малфой на мгновение задумался, вертя стакан с янтарной жидкостью, но вместо того, чтобы опустошить его, он поставил оставшийся алкоголь на низкий столик перед ними.
У меня были причины ждать, напряженно сказал он. И я был готов отбыть свой срок за то, что сделал и в чем участвовал. Понимаю, что я во многом повинен. Но я ждал Ждал, что станет известно кое-что, но когда этого не произошло, я решил воспользоваться этим козырем и приоткрыть завесу тайны.
И что же это? Что ты знал? поддавшись вперед, нетерпеливо произнесла она.
Грудь Малфоя содрогнулась от глубокого вдоха, и он покачал головой. Несколько прядей его белокурых волос упали ему на лоб, и он быстро пригладил их пальцами.
Я ... я не буду говорить об этом. Я не могу. Не здесь, не сейчас. Это в прошлом, и выяснение деталей только причинит еще больше ненужной боли. А я уверен, что мы оба достаточно настрадались.
Я хочу знать, возразила Гермиона. Ты ждешь, что я доверюсь тебе, а затем признаешься, что скрываешь от меня информацию.
Резкие черты лица Малфоя слегка смягчились, в его серых глазах промелькнула грусть.
Понимаю, что ты хочешь выведать всю информацию, Грейнджер. Но я надеюсь, что эта часть останется для тебя недосягаемой. Уверяю, тебе лучше оставаться в неведении, как бы сильно это ни бесило.
Она выяснит, что он скрывал и что он сказал Министерству, что было его козырем, чего не знали другие Пожиратели. Но в тот момент она сделала вид, что довольна его ответом. Было ясно, что уговорами и уж тем более силой Гермионе не удастся добиться от него ничего.
А сделка? Гермиона решила подступиться с другой стороны.
Казалось, довольный сменой темы, Малфой слегка расслабился.
Сделка была заключена не для меня, а для моей матери. Я смог бы выжить в Азкабане, но не думаю, что она смогла бы. Поэтому, для пущей убедительности, я предложил свои навыки, чтобы обучить авроров окклюменции. Те, кто меня допрашивали, оказались никудышными легилиментами.