Почему? Первый вопрос сорвался с ее губ прежде, чем Малфой успел сделать вдох. Что с тобой случилось? Ты был отвратительным, ужасным мальчишкой в школе, а теперь... Ты такой
Гермиона махнула рукой в его сторону. Она не могла найти слов, чтобы описать загадку, в которую он превратился за годы, прошедшие после войны. Он стал не только взрослым и более зрелым, но и казался совершенно другой версией Малфоя, которого она когда-то знала.
Заметив, как его пальцы сжали стакан, Гермиона наблюдала, как Малфой вертел им и пытался подобрать слова. Его челюсть напряглась, пока он обдумывал ее вопрос.
Много чего случилось, сказал он наконец грубым голосом. Исчез флиртующий и игривый мужчина, что был в ее кабинете сегодня днем. У меня не было возможности вырасти под хорошим влиянием, которое научило бы меня быть добросовестным и справедливым. Мне потребовалось время, чтобы наверстать упущенное, когда я наконец прозрел.
Ну и что? Все остальные виноваты, что ты был приверженцем идеи чистоты крови?
Малфой покачал головой и снова посмотрел на Гермиону, сжав губы в тонкую линию.
Вовсе нет. Но это должно, по крайней мере, дать тебе некоторое представление о том, как все началось. Если ты хочешь получить ответ, тебе придется услышать то, что может тебе не понравится.
Ладно, вздохнула она.
Гермиона надеялась, что разговор пройдет быстро, но, очевидно, все было не так просто. Сделав еще один глоток вина, она жестом попросила его продолжать.
Грейнджер наблюдала, как он поднес стакан к губам и немного отпил. Смотрела, как двигается его нижняя челюсть, пока он смакует напиток. Видела, как напрягается его шея, когда он делает глоток.
С моим отцом было трудно жить. Вспышки гнева являлись обычным делом, если я или моя мать в чем-то не соглашались с ним. Уверен, ты помнишь, как он вел себя в том книжном в Косом переулке перед вторым курсом. Он думал, что вся власть в его руках. Считал себя неприкасаемым. Малфой практически выплюнул последнее слово. В детстве я очень хотел быть похожим на него. Моя мать долго не могла забеременеть и после моего рождения больше не хотела детей. Поэтому она оберегала своего единственного ребенка от всего. Мне практически не разрешалось покидать поместье. Тео и Пэнси часто гостили у нас, но по большей части я был предоставлен сам себе. Мать чересчур опекала меня, поэтому я всегда тянулся к отцу. Меня восхищали его сила и власть. Он был очень требовательным. Долгое время я считал, что только мама беспокоится обо мне, но и отец тоже заботился. Правда, его методы были изощреннее. Используя свое влияние, он мог узнавать о каждом моем шаге и даже сказанном слове. Я безоговорочно верил в то, чему они меня учили, ведь я не знал ничего другого.
Верил, что магглорожденные отвратительны, что мы не заслуживаем вашей магии, Гермиона произнесла слова, которых он очевидно не хотел говорить.
Малфой кивнул, и она сделала глоток вина, смывая горький привкус произнесенных слов.
Даже если бы я захотел, мне бы не позволили. Тео однажды принес маггловский журнал, который он подобрал на улице. Мой отец увидел его и сжег дотла у нас на глазах. Когда Тео ушел, отец оставил на моих руках синяки, которые не сходили неделю. Он также не позволил эльфам исцелять меня, сказав, что это будет для меня уроком.
В школе ты мог бы, по крайней мере, попытаться быть лучше, не быть таким жестоким... перебив его, взволнованно произнесла Гермиона.
Не мог , огрызнулся он, гнев пылал в его глазах. Ему было известно о каждом моем шаге и сказанном слове. Даже мысль о том, чтобы бросить ему вызов, была невозможна. Я рассказываю это не для того, чтобы оправдать свои слова или действия, Грейнджер
Она не смогла удержаться
от усмешки. Да, происходящее в его семье было ужасным, но пока что Малфой просто перекладывал вину на кого-то другого, а не признавал ее.
А мне кажется, что ты именно оправдываешься.
Это реальность, в которой я жил. Дом, в котором я застрял в окружении Пожирателей Смерти и самого Темного Лорда. И чем дольше это продолжалось, тем опаснее было бы для меня отступить. Когда все начало разваливаться и рушиться, у меня не было другого выбора, кроме как закрывать глаза и сделать то, что мне сказали. Я принял Темную Метку, чтобы защитить свою мать и сохранить себе жизнь. Чтобы искупить грехи моего отца, а не потому, что я этого желал. Если бы я этого не сделал, Темный Лорд показательно убил бы мою мать, просто чтобы преподать урок. И я стал бы следующей жертвой. Только, что бы это дало? Все было бы напрасно.
Любой ответ, который она могла бы придумать, так и остался невысказанным. Малфой едва успел уловить ее возражение, прежде чем продолжил.
В какой-то момент, в самом начале, я тоже поверил во все это, сказал он с отвращением, исказившим черты его лица. Верил всему, что говорил мой отец. Легко было поверить, ведь я не видел дальше собственного носа и не общался ни с кем, кроме таких же фанатиков. Я так отчаянно хотел его одобрения и любви, что был готов стать его тенью.
В груди у Гермионы что-то екнуло, когда она увидела его таким сломленным. Сейчас он очень напоминал ей того затравленного мальчишку с синяками под глазами и впалыми щеками с шестого курса.