Ну я, сказал Миша.
Он тут же занервничал. Приятных поводов отправлять к нему посыльного на работу быть не могло.
Невеста твоя кланяться велела, Варя Липкина. Говорит, твоя мать помирает...
Чего?!
Её взрывом поранило... На Фонтанке, в Александровской больнице для рабочих. К ней ступай...
Михаил в бессильном ужасе пошарил глазами вокруг. Что творится? Ещё один страшный сон? Он остановил взгляд на Иване и воззрился на него, словно взывая о поддержке и вопрошая реальное всё или нет?
Ступай к ней, ответил Иван. Пол я сам переделаю.
Глава 3, В которой Николай Львович остаётся без гурьевской каши, зато получает нечто гораздо более ценное.
Вообще он был спокойным человеком. Добродушным. Дурным чувствам ходу не давал, держал в себе. Саньку не стал увольнять и не выпорол (тем более, пороть-то и нельзя теперь, дворня свободные люди считаются) просто снял с него недельное жалование. Дочку тоже не ругал, а объяснил ей, что курсы нужны тем, кто без средств, либо дамам сомнительного поведения, а к ней, Зиночке, не относится ни первое, ни второе. Но вот убийство министра внутренних дел совсем выбило Николая Львовича из колеи. Теперь, на белой скатерти, между сахарными щипчиками и молочником с рисунками Кустодиева, перед ним была газета с фотоснимком того, что осталось от министерской коляски. Сцена гибели начальника, вчера ещё живого и ругавшегося, буквально стояла перед глазами у Николая Львовича даже тогда, когда он смотрел не в газету, а на Зиночку, сидящую напротив, или на руки заваривающего чай слуги, или на висящую в столовой картину Репина «Государь Александр II открывает Земский собор». Кажется, работа министра внутренних дел Российской империи становилась самой опасной профессией в мире: даже прокладка железных дорог через горы при помощи динамита или ловля скорпионов в Кохинхине не шли с ней в сравнение...
После убийства позапрошлого министра Николай Львович на совете предложил тому, кто займёт его место, впредь ездить не на коляске, а в паромобиле: он быстрее, значит, бросить в него бомбу не так просто. В Совете это предложение отклонили: сказали, мол, топливо для котла может усилить пожар при теракте и таким образом снизить шансы следующей жертвы покушения на выживание. После следующего убийства Николай Львович повторил своё предложение, присовокупив к нему идею установить на паромобиле устройство, метающее динамит, чтобы, если придётся, ответить смутьянам их же оружием. В Совете на это ответили, что смерти нигилисты не боятся, а возить с собою динамит слишком опасно. Теперь было бы неплохо вновь поднять этот вопрос. Недавно Николай Львович прочёл, что англичане в Южной Африке используют бронемобили, в которых есть перископы и пулемёты... А ну как купить у них несколько штучек? Небось, не будут жадничать! Как-никак Виндзорская старуха это бабушка российской государыни. Могла бы и подарить родимой внучке пару-тройку этих блиндированных экипажей, если не хочет, чтобы Елизавета Федоровна повторила судьбу своей австро-венгерской тёзки... Нет, конечно, это не дай Бог, но от нигилистов ждать можно всего, чего угодно! А если повелеть разрисовать
броневики кому-нибудь из «Мира искусства»: Билибину, там, например, или Бенуа, очень даже неплохо получится, не по-военному даже! Врубель, может, и мозаику наложит... Хорошая мысль, кстати, да! От мозаики броня и крепче будет.
Впрочем, всё это, конечно же, зависит от того, кого именно Государь изволит назначить новым министром внутренних дел. Если вдруг это окажется раздражающий всезнайка из либералов, то Николай Львович и словом не обмолвится насчёт броневиков пускай взрывают! А если хороший какой человек, так уж будет стоять на своём. Сколько можно энэмам бесчинствовать в Петербурге?!..
Вот вы, папенька, газету-то читаете, а новостей настоящих не знаете, неожиданно прервала его думы дочурка.
Это каких это настоящих? поинтересовался Николай Львович.
А таких. Вот вы помните Сонечку Глинскую? Ту, с которой мы в гимназии училась. Замуж вышла. И ребёнка ждёт уже. Вот так-то, папенька!
Ну что ж, передай ей мои поздравления.
А Липочку Осинцеву вы помните? Я с ней на коньках зимой каталась. Тоже замуж собирается. Жених инженер! Управляет железной дорогой! Красивый!
А в чине в каком?
Я не знаю. Высокий, глаза голубые...
Голубые глаза это не чин, заметил Николай Львович. Инженер это, конечно, хорошо, но интересно, до кого он дослужился...
С чинами у них всё в порядке, ответила Зина. А вот сестру Липы, Полю, отец тоже замуж отдать обещал за Маньчжурского губернатора! Хотя ей пятнадцать лет всего. Вот так-то!
Так и губернатора такого еще нет, Николай Львович улыбнулся. Маньчжурию её, ещё присоединить надо! Как и Корею.
Да? Лиза захлопала ресницами.
Да, доченька. Как Поля в возраст войдёт, так, наверно, и будет в Маньчжурии наш губернатор. А ты, Зина, им не завидуй. Я знаю, что скучно тебе. Тоже хочешь замуж и ребёночка?
Да, папочка...
Потерпи год-другой.
Я состарюсь!
Не состаришься, милая! В этом деле слишком торопиться ни к чему... Знаешь, что мне снилось нынче?
Что же?
А как будто я тайным советником сделался.