Протокол экстренного? Её голос звучал на удивление чётко для человека, только что вышедшего из крио-сна. Что стряслось, Командор?
Командор так его называла только она. Остальные предпочитали "Шеф" или "Кэп".
Док, мёртвая станция ожила, коротко пояснил Волков. Двести лет молчания, и вдруг "Омега".
Елена присвистнула, проверяя показатели на медицинской консоли.
Все жизненные функции в норме, но... она нахмурилась. Странно. У всех повышенная активность в префронтальной коре. Как будто вы все видели очень яркие сны.
Кошмары, поправил голос из капсулы номер два.
Максим Семёнов, пилот первого класса, выполз наружу с выражением человека, готового кого-нибудь придушить. Невысокий, жилистый, с вечной трёхдневной щетиной и татуировкой на предплечье координаты Земли. Тридцать четыре года, из которых пятнадцать провёл в космосе.
Какого хрена, Шеф? простонал он, вытирая гель полотенцем. По графику мы должны были дрыхнуть ещё три месяца.
Сигнал "Омега" отменяет все графики, Моряк, ответил Волков. Моряк прозвище Максима со времён службы на орбитальных буксирах.
"Омега"? Максим выругался по-марсиански. Да кто вообще помнит эти допотопные протоколы?
Видимо, станция "Мнемо... Игорь Лебедев запнулся на полуслове, выбираясь из капсулы номер пять. Господи, неужели та самая "Мнемозина"?
Специалист по коммуникациям выглядел как типичный "технарь" худощавый, очкастый, с длинными пальцами пианиста. Тридцать один год, вундеркинд, закончивший Марсианский Технологический в девятнадцать. На "Персефоне" его звали просто Герц коротко, ёмко, и вполне соответствовало его нервной натуре.
Та самая, подтвердил Волков.
Это же легенда! Герц едва не подпрыгнул, забыв про остаточную слабость после крио-сна. Одна из первых станций глубокого поиска. Я писал о ней диплом. Она пропала без вести в 2140-м, все решили, что экипаж погиб от отказа систем жизнеобеспечения.
И что там было? спросила Анастасия Беляева, буквально вылетая из капсулы.
Двадцать семь лет, главный инженер "Персефоны", рыжие волосы коротко стрижены для удобства работы в скафандре. Маленькая, юркая, с россыпью веснушек и вечной полуулыбкой. В команде её звали Гремлин ироничное прозвище для единственного человека на корабле, кто мог починить абсолютно всё.
Проект по поиску и каталогизации внеземных сигналов, пояснил Герц. Но не простой поиск. Они разработали технологию "глубинного архивирования" теоретически могли записывать не только сигналы, но и их контекст.
Контекст? не понял Максим.
Представь, что записываешь не только голос, но и эмоции, намерения, всю культурную подоплёку. Полное сохранение информации.
Невозможно записать то, чего не понимаешь, возразил Андрей Крылов, наконец покидая свою капсулу.
Биолог команды тридцать девять лет, высокий, нескладный, с вечно встревоженным выражением лица. В университете его прозвали Дарвином, и кличка прилипла. Сейчас он выглядел ещё более встревоженным, чем обычно.
А чужой разум по определению непонимаем, продолжил он, вытирая очки. Это противоречит базовым принципам
информатики.
Ну, они двести лет назад так не считали, пожал плечами Герц.
Последним пробудился Дмитрий Соколов. Двадцать два года, стажёр-универсал, первый дальний рейс. Парень буквально вывалился из капсулы, бледный как полотно.
Блядь, выдохнул он, хватаясь за стенку. Простите. Я... мне снилось...
Язык, Кадет, одёрнул его Максим, но в голосе слышалась скорее усталая привычка, чем упрёк. Прозвище прилипло к Диме с первого дня двадцатидвухлетний стажёр среди ветеранов космоса выглядел именно как кадет среди офицеров.
Что снилось? спросила Елена, подходя с медицинским сканером.
Голоса. Тысячи голосов. Они все говорили одновременно, но на разных языках. И я... я понимал их. Всех сразу.
Елена проверила его зрачки расширены, но реагируют нормально.
Дезориентация после экстренного пробуждения. Пройдёт.
Это началось до пробуждения, упрямо покачал головой Дмитрий. Я помню момент, когда холод крио-сна начал отступать, но голоса уже были там. Они звучали... долго. Очень долго.
Ладно, Волков хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Всем в душ, потом в кают-компанию. Брифинг через двадцать минут. Герц, успеешь что-нибудь выяснить про сигнал?
Попробую, Шеф.
Гремлин, проверь системы. После такого пробуждения могли полететь предохранители.
Уже бегу!
Дарвин, Док полный медосмотр всей команды после брифинга. Моряк...
Знаю, знаю. Проверить движки и навигацию.
И кофе. Много кофе.
Это уже превышение полномочий, проворчал Максим, но пошёл выполнять.
Команда разбрелась, оставив Волкова одного в крио-отсеке. Он ещё раз огляделся семь капсул, пустых, с открытыми крышками. Только семь. Никакой восьмой.
Харон, позвал он. Покажи запись момента аномалии.
На ближайшем экране появилось изображение крио-отсека. Временная метка пять минут назад. Волков видел себя, натягивающего бельё. Потом волна искажения, на долю секунды изображение двоится, троится...
Стоп. Увеличь сектор Д-7.
Дальний угол отсека. В момент искажения там действительно что-то появляется. Расплывчатое, нечёткое, но определённо капсула. Старая модель, какие использовали на первых межпланетных рейсах.На мгновение в полумраке ему показалось, что внутри капсулы что-то шевельнулось. Женский силуэт? Но когда он моргнул, видение исчезло.