Прервав свои мысли, Джим обратился к Мехмету:
Эфенди, не пора ли нам покончить с трауром по усопшим на земле гяуров?
Сэр, я и думать забыл о трауре. Люди созданы для того, чтобы умирать. Иначе будет перенаселение, и в этом тысячу раз права теория старика Мальтуса, изрек турок. Правда, наши люди умерли преждевременно. В наших докладах о провале английских и турецких агентов в стране гяуров не должно быть противоречивых данных о причинах провала. Иначе мы, дорогой
мой друг, лишимся своих дач на прекрасных берегах Босфора и Темзы.
Вы правы, эфенди. Однако следует учесть, что одни удачные оправдания мало помогут нам, нужны практические дела.
Солидарен с вами, сэр.
2
Неужели он?
Полагаю, что он.
Войдите!
Вы мало изменились, мсье Тарлан, идя навстречу гостю и приветствуя его, заметил Мехмет.
Чох тешеккюр эдерим, эфенди, за комплимент, ответил дагестанский эмигрант по-турецки.
Много воды утекло с тех пор, много... вступая в беседу, заметил Джим.
Не только воды, сэр. Много людей ушло из жизни за наше дело.
Свобода требует жертв, уважаемый Тарлан. Мой бывший помощник Кларк, нашедший покой в земле ваших предков, восхищался вашим талантом и смелостью. Горская кровь...
Царство ему небесное, хороший был человек, проговорил Тарлан, довольный тем, что теперь с ним будет связан сам шеф СИС в Турции.
Пока резидент Сикрет Интеллидженс Сервис вел душевную беседу с эмигрантом, Мехмет распорядился, чтобы принесли ужин. За ужином начался разговор такой, какой представители турецкой и английской разведок уже вели однажды с Тарланом в 1920 году в ресторане «Атлас».
Что изменилось за эти годы? Траурную чадру по погибшим в СССР эмигрантам, посланным туда из Турции по воле иностранных шпионских центров, вожаки белогорской эмиграции давно сняли. Они ищут новых хозяев.
Обанкротились и «руководящие деятели» антисоветской организации «Анатолий Шеркет». Братья Тарковские и Ахмедхан Аварский, захватив солидный куш из фондов организации, исчезли с территории бывшей Оттоманской империи.
Значит, правителя нет уже на свете, а его посол хан Аварский остался? с ехидством спросил Джим, обращаясь к Тарлану. Интересно, какое государство этот хан представляет в настоящее время в Лиге наций?
Горское, ответил турок.
Нам пора покончить с этой игрой в правители несуществующего государства на Северном Кавказе, сказал решительно англичанин, нужно начать все заново.
Следует изменить и тактику борьбы с большевиками, произнес Мехмет, сейчас они не те, какими были в двадцатые годы.
Для этого нужны кадры, заявил Тарлан.
Кадры есть, необходимо только умело подобрать их, ответил Джим.
Подберем, сказал Мехмет, довольный тем, что его коллегам придется подбирать будущие кадры на территории страны, представителем которой он является.
Разумеется, не из числа тех, которые целыми днями болтаются под сводами Капалы Чарши или на пристани у Галатского моста, вставил Джим осторожно, чтобы не задеть чувств своих собеседников.
Я, господа, веду речь только о талантливых кадрах из числа горцев Кавказа, а не о тех, что работают амбалами или торгуют сигаретами и старой обувью, сердито ответил турок.
Просто я хотел сказать, что мы больше не хотим, господа, связываться с деятелями «Анатолия Шеркета», ловко поправился англичанин, чтобы не обострять обстановку.
Далее разговор принял деловой характер и велся в дружелюбном тоне.
Тарлан с радостью принял предложение стать лидером новой политической организации специальной партии, в члены которой
должны были приниматься лучшие представители из числа белогорских эмигрантов. Мехмет предложил создать филиалы партии и на территории СССР.
Однако, эфенди, быстро же вы забыли о бесславном финале вашей партии «Иттихад ислам», филиалы которой были созданы на Кавказе еще в 1918-1922 годах, начал Тарлан.
Мсье Тарлан, мы не забываем о гибели наших единомышленников в большевистских застенках. Главной причиной ликвидации советскими чекистами партийных ячеек «Иттихад ислама» было то, что старый акшакал Нажмутдин Гоцинский не хотел признавать других сил, боровшихся против Советов. Вы помните, как холодно принял он вас, когда вы по нашему благословению возглавили великую миссию? Гоцинский боялся, что в случае победы над гяурами вы, как популярный потомок великого дагестанца, станете главой Кавказского государства.
Точно так же Гоцинский вел себя и в отношении руководителей партийных ячеек «Иттихад ислама», поддерживая Мехмета, вмешался в разговор Джим. Эфенди Мехмет, при всем нашем неуважении к Гоцинскому нам не дано права называть его акшакалом. Гоцинский был последним дагестанским имамом и единоверцем великого Шамиля, и, оскорбив его, мы можем задеть самолюбие нашего друга, сказал англичанин, обратив при этом свой взор на Тарлана.
Сэр, торжественно произнес Тарлан. Мой друг Мехмет верно назвал Гоцинского акшакалом. Гоцинский не был имамом, и мой великий дед даже в шутку не мог бы допустить, что третьим, как вы здесь сказали, последним имамом Дагестана мог стать этот самозванец.