Ты, Юрий Евгеньевич, пропуск Платонову все же закажи.
Когда они подъезжали к Главному управлению, Игорь Васильевич попросил шофера:
Заверни, Саша, на Каляева, к автомобильной стоянке.
Красные «Жигули» Аристарха Антоновича, забрызганные подсыхающей грязью, красовались в сторонке. Корнилов удовлетворенно хмыкнул.
Платонов, понурясь, сидел в приемной. Увидев Корнилова, Аристарх Антонович встал, поздоровался, чуть наклонив голову.
Здравствуйте, товарищ Платонов. Игорь Васильевич скосился на его ботинки они тоже были в грязи. Через две минуты я вас приму.
В кабинете, усевшись за стол, Корнилов пробежал сводку происшествий за сутки и, включив селектор, сказал секретарю:
Варвара Никитична, пусть зайдет гражданин Платонов.
Лицо у Аристарха Антоновича было измученным, отечным. Под глазами залегли густые сине-зеленые тени. От вчерашней фанаберии и следа не осталось.
Не выспались, Аристарх Антонович?
Какой уж тут сон
Далеко ли ездили?
Никуда не ездил.
Корнилов снял трубку с телефонного аппарата. Набрал номер Белянчикова.
Снимите пост на Зверинской у дома тридцать три. Пусть Степанов возвращается в управление.
Посмотрел внимательно на Аристарха Антоновича. Платонов отвел глаза.
Вы знаете, гражданин Платонов, жестко сказал подполковник, дела ваши очень плохи. Очень.
Но объяснение я принес. Аристарх Антонович испуганно посмотрел на Корнилова. Как договорились. Я все написал
Сегодня ночью сгорел дом Барабанщикова. Не просто сгорел его подожгли. Мы подумали: qui prodest? Вы человек ученый, латынь, наверное, понимаете?
Нет, мотнул головой Аристарх Антонович.
Что же вы так? А говорили мне вчера, что кандидат наук. Мы, кстати, проверили никакой вы не кандидат. Не защитились. А теперь вас другая защита ожидает. Qui prodest значит: «Кому выгодно?»
Платонов не шелохнулся. Сидел бледный как полотно, ожидая, что еще скажет подполковник.
Мы решили, что в первую очередь это выгодно вам. Приехали на Зверинскую, а вас нету дома. И соседи говорят не ночевал. Машина у вас грязная, ботинки тоже Что прикажете думать? Там, в Парголове, на Озерной, грязи хватает.
Платонов инстинктивно посмотрел на свои ноги.
А ведь вы, Аристарх Антонович, давали подписку о невыезде. И говорили мне хорошие слова об интеллигентности. Вы знаете, что
по моему, милицейскому, разумению отличает человека интеллигентного? Чувство порядочности. Корнилов смотрел, как розовеют большие, чуть оттопыренные уши Платонова.
То, что вы написали, я сейчас даже и смотреть не буду. Чтобы не ставить вас в неловкое положение. Мы вас задерживаем. По закону имеем право на семьдесят два часа. До того, как предъявлено обвинение. А новое объяснение я хотел бы получить от вас через час. Успеете?
Платонов кивнул.
Когда его увели, Корнилов вызвал секретаршу:
От Бугаева нет сообщения?
Нет, Игорь Васильевич.
Тогда попроси зайти Белянчикова.
Вся история с погибшим в Орлинской церкви мужчиной получила неожиданный и зловещий поворот. Вначале Игорю Васильевичу казалось, что достаточно найти точки соприкосновения Николая Михайловича Рожкина, убитого из найденного у Барабанщикова пистолета, и самого Барабанщикова, как все станет ясно. Отыщутся скрытые пружины убийства, найдутся люди, знавшие обоих, скрестятся интересы. Но обернулось все по-иному. Существовал еще один человек, решительный и осторожный одновременно, и потому вдвойне опасный, человек, которому не хотелось, чтобы милиция обыскивала дом Барабанщикова, копалась в его вещах. А может быть, это какой-нибудь маньяк или проходимец вроде Аристарха Антоновича? Человек, который решил уничтожить коллекцию погибшего? Чтобы не досталась ни государству, ни родственникам. Решился ведь Платонов залезть в чужой дом за иконами. Корнилов посмотрел на часы приближался полдень. Подполковнику не терпелось поскорее узнать, что выходил в Парголове Бугаев, хотя он и подозревал, что никакой сенсационной информации капитан не привезет. Все там проделано опытной рукой.
Ну что? Пишет ученый? спросил Игорь Васильевич у Белянчикова, когда тот вошел в кабинет.
Пишет. Почерк, я вам скажу, у него каллиграфический. Нам бы его на полставки протоколы оформлять.
А по мне, так следовало ему в колонии месяцев шесть стенгазету выпускать «Солнце всходит и заходит», проворчал Корнилов. Только ничего ему не будет. Скорее всего он действительно свои иконы с Озерной унес.
Чьи бы ни были, а выходит, что он их спас, сказал Юрий Евгеньевич. Сгорели бы они за милую душу.
Это ты, Юрий Евгеньевич, правильно заметил, усмехнулся подполковник. Коловращение жизни, как писал О'Генри.
Игорь Васильевич, спросил Белянчиков, а почему ты решил, что Платонов не сбежал, а придет к нам?
Стереотип мышления Увидел Аристарх у меня фотографию мертвого Барабанщикова воспользовался случаем и украл иконы. Корнилов поморщился. Свои не свои, но украл! Разницы-то почти никакой, способ преступный. Поймали его с поличным. Платонов понял: не сумеет доказать, что иконы ему принадлежат, попадет под суд. Я ему на это намекнул. Ну и подумал Аристарх Антонович, а если посадят? Пропала коллекция! Или реквизируют, или кто-нибудь из «друзей» утянет. Он же наверняка и друзей по своей мерке меряет. А тут возможность подвернулась коллекцию «спасти» отпустили домой. Я думаю, он свои лучшие иконы погрузил в машину и отвез в надежное место. Скорее всего в деревню. Я видел, машина у него вся в грязи.