Седой капитан за все это время не произнес ни слова. Сквозь большие черные очки Марианна не могла разглядеть его глаз, как не могла бы с уверенностью сказать, спит он или бодрствует. Вид у него был скучающий, безучастный ко всему происходящему вокруг.
Когда поезд подошел к станции, Марианна опустила оконную раму и выглянула наружу. Из помещения телеграфа появились два эсэсовца и побежали вдоль поезда.
«Откуда им знать, в каком я вагоне», успокаивала она себя.
Где артисты едут? спросил ее эсэсовец, пробегая мимо.
Во-он в том вагоне! указала она на последний вагон, вздохнув с облегчением.
Значит, не за ней. Эсэсовцам, наверно, хочется, чтобы артисты дали им представление. Марианна уже хотела отойти от окна, но тут ее внимание привлек Йоганн, однорукий, игравший на губной гармошке; он двигался от своего вагона вдоль состава, а оба эсэсовца с Чахоточным направлялись к телеграфу.
Марианна стала соображать, как бы уговорить Отто пойти в последние вагоны, вдруг удастся узнать, зачем их вызывали.
Может, зайдем к артистам, попросим их спеть
Поезд здесь стоит недолго, скоро тронемся, возразил Отто. Ведь в последние вагоны на ходу нельзя пройти.
Но можно побыть у них до следующей станции! настаивала девушка.
Идея неплохая, поддержал ее майор.
Ступайте, разрешил им Отто. Я стал тяжел на подъем, могу часами сидеть на одном месте.
Завидую вам! отозвался майор. От него так и разило туалетным мылом.
И я с вами, вдруг выйдя из летаргии, промолвил седой капитан.
Мы берем на себя приятную миссию сопровождать барышню!
А я, пожалуй, без вас немножко вздремну заметил Отто. Дорога утомляет.
Все трое заспешили к выходу, чтобы успеть перейти к артистам до того, как тронется поезд. К последним вагонам они подошли одновременно с Йоганном.
Вы не приютите нас у себя до следующей станции?
Отчего же, пожалуйста.
И сыграете нам что-нибудь? Марианна изо всех сил изображала интерес.
Отчего же, пожалуйста, повторил Йоганн. Тон его стал резче.
И тут Марианна увидела в единственной руке Йоганна мешочек с апельсинами! И апельсины были недозрелые. Местные жители хорошо знали пристрастие немцев к незрелым цитрусовым как панацее от всех болезней и на каждой станции выносили к поезду мешочки с фруктами, продавая их за несколько марок или выменивая на солдатский хлеб.
Марианна растерялась. Вспомнила пароль: «Некоторые едят апельсины недозрелыми». Неужели однорукий и есть связник?
Из предпоследнего вагона доносились песни. Марианна со своими спутниками заспешила туда, но однорукий остановил их.
Пойдем лучше в другой вагон, предложил он, указывая на последний, бывший почтовый. Там просторнее.
Белокурая аккордеонистка и еще одна очень юная немка не знали, куда посадить нежданных гостей. Вагон был специально переоборудован для артистов здесь был своего рода клуб, служивший также столовой.
Треть вагона занимали большие сундуки с костюмами и реквизитом. На остальном пространстве размещался стол с двумя скамейками. В углу на привинченном к полу железном столике стояла газовая плитка.
Играл патефон, крутилась пластинка со старыми мелодиями в исполнении Зары Леандер.
Артистическая атмосфера! прокомментировал майор.
Да К тому же здесь тепло
Пока они рассаживались, подошли еще несколько человек из труппы, узнав о визитерах.
А не влетит нам от импресарио? забеспокоилась блондинка.
Что делать, раз гости пришли? отозвался один из артистов.
Но ведь он разрешает заходить
сюда только на время еды.
Это случай особый Йоганн взглянул на Марианну.
В голосе однорукого ей почудилась насмешка.
Патефон остановили, и Йоганн заиграл на губной гармошке. Играл он превосходно, хотя и держал гармошку одной рукой, от этого Марианна ощутила какую-то неловкость, наблюдая за ним. Между тем аккордеонистка поведала ей на ухо, что в свое время Йоганн был замечательным пианистом, ему пророчили большое будущее, но вот лишился руки в первые дни вторжения во Францию и докатился до этой труппы.
Время шло, а поезд все еще стоял. Артисты стали рассказывать о гастролях в тылу. В тех сундуках, объясняли они, народные костюмы всех областей Германии. Солдатам приятно вспоминать родные места.
Только почему-то сундуки на каждой станции становятся все тяжелее! хохотнула аккордеонистка.
Глупости! оборвал блондинку Йоганн и переменил тему разговора.
Неожиданно вагон качнуло поезд тронулся.
Где импресарио? Он отстанет! испугалась блондинка.
Они вышли на площадку, и Марианна увидела, как Герман на ходу вскочил на подножку вагона, где остался Отто. «Что ему понадобилось в нашем вагоне?» с недоумением подумала она.
А вдруг именно за, этим его и вызывали эсэсовцы? Чтобы сообщить о ней? Кто он связной или враг?
Видали? сказал Йоганн. В наш вагон он уже не успевал.
Это объяснение было так необходимо Марианне, чтобы успокоиться. Она вспомнила слова блондинки: «Почему-то сундуки на каждой станции становятся все тяжелее». Что это значит? И чего в конечном счете добиваются она и ее товарищи? Во все подробности ее никогда не посвящали. Неужели немцам удалось завладеть ценностями?.. А если и так, то могут ли они быть спрятаны в этих сундуках, вокруг которых вертится столько людей любой может в них залезть. Правда, лучший тайник тот, что у всех на виду. Может, немцы именно на это рассчитывают?